Игорь Резун - Мечи свою молнию даже в смерть

– Санюша, давай! – проговорила, передавая шприц, Клиомелла, в миру – Ксюша. – Я буду тебе стих читать, родная подружка! Или ты хочешь, чтобы я первая?

– Не… давай…

Сейчас жало вонзится в вену на худой руке. Пусть думают, что они наркоманки: пока менты приедут, все уже случится. Два кубика воздуха, быстро перегоняемые по артериям молодым организмом, дойдут до желудочка – или что там у нас рядом с сердцем?! – и ударят его «под дых», как бьют предательниц: кованым носком тяжелого ботинка в живот. Знает ли она? Да нет. Ее не били. А вот Люська… так ей и надо… кровью харкала… Ладно, проехали!

Санечка, тряхнув головой, выкрашенной в оранжевый цвет, приняла из рук подруги шприц, стянула уже приготовленный жгут под безразмерным рукавом и последний раз оглядела свои пламенеющие мозоли. Интересно, на том свете есть готы и панки?

И в этот момент до ее сознания дошел ревун. Он разломал все секундные ощущения, он вошел под кожу раньше, чем шприц, он своротил все задвижки и запоры, с помощью которых она наглухо затворилась от этого мира, и долбанул по голове так, что Санечка пошатнулась. И, не глядя, с размаху, вонзила шприц. Рядом с собой, в землю.

– Ты че, дура гребаная!!! – завизжала Клиомелла. – Это же моя мобила! Сука, ты футляр нах… поцарапала!!!

Но Санечка уже встала. Встала, не обращая ни на что внимания – ни на Клиомеллу, орущую в тональности автосигнализации, ни на оставленные в траве боты с черепами. Пошла, как лунатик, даже руки вперед вытянула. Она пересекла газон, стремительно миновала киоск с мороженым, сшибив с ног какую-то каблукастую девицу, и остановилась. На скамейке сидел какой-то потертый дядечка с коротко стриженным серебряным ежиком волос, в чем-то коричневом с ног до головы. Санечка – пухлая, черная, бледная – остановилась перед ним и, глядя, как он уже быстро откладывает «КоммерсантЪ», хрипло проговорила:

– Вы Заратустров? Сигнал…

Медный заканчивал отчет. Документ потребовал от него неимоверного напряжения сил и мозговой активности. На кухне умирали в раковине моховые протеки кофейной гущи, по квартире лениво плавал кислый дым: трубочный табак давно уже закончился, остались только сигареты – и то последняя пачка. Медный в одних плавках ходил по комнате, у окна которой совсем недавно стояла встревоженная Лис, и думал над заключительными фразами. Но его шаг сбил звонок телефона.

Медный мотнул головой. Черт с ним! Но телефон, выплясывая на полированном столе жгучую карманьолу, не давал сосредоточиться. Медный схватил его, готовый раздавить в кулаке…

– ДА!!!

– Медный, быстро одевайся и спускайся. Через пять сек мы у твоего подъезда! – прозвучал в трубке голос всегда спокойного Ивана.

…Медный увидел, как к подъезду, распугивая облезлых кошек, подлетает черная «бэха» – старая кляча Данилы, изрядно поцарапанная «BMW» шестой серии. Медный не успел сообразить, как оказался втиснут в ее нутро – между Иваном, обряженным в камуфляж с шевронами «НГУ. Военная кафедра», и рыжим Юркой, одетым в цивильный костюм. За рулем крутил гладкостриженной головой Данила, затянутый в кожу. Осмотревшись, Медный обнаружил, что выскочил из дома в джинсах, сланцах и кремовом пиджаке на майку-борцовку. Но друзья не обращали на это никакого внимания.

По дороге Иван быстро прояснил ситуацию: тревогу подняла Лис. Она УСЛЫШАЛА какие-то сигналы, смогла настроиться на волну и узнать адрес. Кто просил помощи, почему – это оставалось загадкой. Но энергетика от сигнала шла позитивная, белая, и тогда Лис подняла Шкипера, а тот – Данилу… Шкипер и Лис находились сейчас у себя дома, на связи, выполняя функцию коммутаторов.

– Бляха-муха, они, в натуре, кого-то нашего валить хотят! – рявкнул из-за руля Данила.

– Кто?

– Ну, козлы эти…

– Какие?!

– Да поровну. Ясно, что козлы, и все…

Ревя мотором, машина приближалась к мосту через бывшее русло Каменки. Кроваво-красные бастионы Шевченковского вырастали на глазах за ветровым стеклом.

В пустой квартире, шурша, сворачивалась в трубочки бумага: целлюлоза всегда хорошо чувствует СИГНАЛ! Но Андрея уже не было тут. Он слетел вниз по лестнице, буквально паря над ступенями. В сонном мареве двора, который только что покинула «Скорая», склонился над капотом «геландевагена» скучающий мужик в джинсах и майке, сумрачно наблюдая внутренности своего джипа. Очнулся он только тогда, когда резко хлопнула дверца.

– А ты… че? – глупо спросил он, разжимая ладонь, в которой только что были ключи зажигания с брелоком.