Игорь Резун - Мечи свою молнию даже в смерть

В этот момент Вуаве замолчал, передернув плечами, и его темные глаза воткнулись в Эльжбету. Женщина хрипловато рассмеялась.

– Допустим, Робер…

– В эшелоне «Д» было пять тысяч двести пятьдесят пять ящиков платины общим весом по тридцать килограммов каждый, – медленно проговорил он. – По моим данным, по заданию Рябикова подполковнику Пацвальду удалось спрятать около пятнадцати ящиков. Таким образом, мы имеем a priori четыреста пятьдесят килограммов чистой платины. Это 14 465,46 тройских унций, пусть будет 14 466 унций. Нынешняя стоимость платины составляет девятьсот девяносто пять долларов за унцию. Соответственно, я готов ОПЛАТИТЬ ВЕСЬ предполагаемый актив господина Пацвальда за информацию о том, в какой приют города Ново-Николаевска и под какой фамилией была помещена данная девочка. Это четырнадцать миллионов триста девяносто три тысячи шестьсот семьдесят долларов. Вы готовы к сделке?

Эльжбета облизнула губы. Вышло у нее это неэстетично – словно их обмакнула серая салфетка.

– Пожалуйста, вашим именным чеком!

Вуаве вынул из пиджака чековую книжку и Parker в платиновом корпусе. Бумага чековой книжки не шуршала, так как тоже была первоклассной. Банкир молча продвинул к Эльжбете розоватую бумажку чека по глади стола.

Банкирша легко вырвала листочек из открытого блокнота – он был заготовлен заранее.

– Приют для социально ослабленных детей Губнаркомсоцвоса номер четыре, на улице Ядринцевской, дом пятнадцать, – проговорила она насмешливо. – Помещена под именем Револы Ивановны Старцевой.

Вуаве кивнул.

– Да. На фамилии настоял сам Эйхе. Подполковник Пацвальд получил возможность беспрепятственно добраться до Владивостока, откуда в мае тысяча девятьсот двадцать второго года отплыл на пароходе «Ла-Плата» в Англию, а затем осел в нейтральной Швеции. В тысяча девятьсот тридцать втором году он перебирается в Австрию, где служит в Венском суде. На период с тысяча девятьсот тридцать седьмого по тысяча девятьсот тридцать восьмой год между Эйхе и Пацвальдом возобновляются контакты через советскую дипмиссию. Эйхе предлагает Пацвальду приехать в Ново-Николаевск, уже переименованный в Новосибирск, для контакта с уже подросшей девочкой. Ей к тому времени исполнилось двадцать восемь лет, и она была замужем за одним из сотрудников Эйхе, чекистом. Пацвальд согласен выехать, но почему-то очень надолго застревает в Польше, не решаясь пересечь границу… Он вам что-нибудь говорил о причинах такой медлительности, мадам Эльжбета?

– Дед опасался, что его немедля арестуют на границе. Он не мог поверить, что данные о его участии в чехословацком мятеже и контактах с Унгерном надежно спрятаны Эйхе! – резко отрубила банкирша.

Вуаве покачал головой. Перо опустилось на розоватую бумагу с водяными знаками.

– Робер Эйхе был арестован в середине тысяча девятьсот тридцать восьмого года и расстрелян по приговору трибунала как враг народа. Известно, что муж Старцевой также был арестован. Следовательно, она должна была оказаться в тюрьме советской политической полиции. Но, судя по документам, она там не побывала. Значит?

Эльжбета поджала тонкие губы. И, раздвинув их ровно на толщину бумажного листа, обронила:

– Это будет стоить вам В ДВА РАЗА БОЛЬШЕ, Робер!

Перо снова бесшумно вывело на бумаге: «28 787 340 $».

– Вас устраивает сумма сделки номер два?

– Да. Вам написать фамилию?

– Просто скажите.

– Перед арестом она развелась со своим мужем и заключила фиктивный брак с нотариусом Григорием Шаховым. Под фамилией Шахова выехала из Ново-Николаевска за две недели до ареста бывшего мужа.

Она замолчала, но Вуаве тоже ничего не говорил. Потом он заметил:

– Это не весь товар, мадам Эльжбета…

Банкирша снова скривилась.

– В тысяча девятьсот тридцать шестом году Старцева родила девочку. При отъезде ее записали на фамилию Шахова.

Банкир удовлетворенно сложил свои бумаги в кейс. Проговорил устало, как человек, завершивший изнурительную работу:

– Вашего деда, Эльжбета, погубила не осторожность, а элементарная жадность. Насколько мне известно, они с Эйхе не могли договориться о сумме, в какую тот оценил услуги Пацвальда по расконсервированию Старцевой. Ведь он прекрасно знал о татуировке на лобке той самой девочки и о том, что это означает… Так вот, ваш дед приехал в Ново-Николаевск, но слишком поздно. Эйхе был уже расстрелян. Но Пацвальду удалось собрать богатый материал… В итоге он вернулся в Австрию. И после аншлюса успешно передал эти сведения членам будущей организации «Аннэнербе». Впрочем, это уже другая тема. Меня интересует ПОСЛЕДНИЙ этап нашей сделки, мадам Эльжбета. Итак, Старцева-Шахова направилась по рекомендации Эйхе в Забайкалье. Там следы ее теряются. Но… вроде как в тысяча девятьсот восьмидесятом году, в возрасте сорока четырех лет, родила ребенка, будучи до этого времени бесплодной. Этот факт зафиксирован в «Гинекологическом вестнике СССР» за тысяча девятьсот восемьдесят третий год. Открытые источники. Так вот, меня интересует фамилия и имя этого ребенка. Тем более что ваш дедушка, скончавшийся в возрасте девяноста шести лет в тысяча девятьсот восемьдесят шестом году, выписывал данный журнал на чужое имя.