Василий Ванюшин - Вторая жизнь (Иллюстрации П. Зальцмана, Ю. Мингазитдинова)

Даниил Романович бросил журнал и поднялся к себе в квартиру. Снова он подумал о телефоне и решительно сказал: нет! Разговор его будет подслушан и обращен против него.

Галактионов захватил с собой из дому небольшой фотоальбом. Пограничники и чиновники Атлантии, проверяя чемоданы, не обратили внимания на этот альбом, и он остался. Даниил Романович часто открывал его, люди на фото оживали, он как бы разговаривал с ними, вспоминал родные места, дальние поездки.

На первой странице — он с женой, оба еще молодые. Она смотрит прямо, но голову слегка наклонила к нему. Она, кажется, говорила что-то в эту секунду. Что? Ах, да! Ведь это фотографировала Роза, и ей было 12 лет. Мария сказала, что Роза, когда сосредоточена, похожа на отца. Это было незадолго до войны.

Вот военные снимки. Он в простой шинели, с прямоугольником в петлицах. Снимков много, по ним можно вспомнить весь путь армейского полевого госпиталя. Несколько снимков брата Николая, они были присланы на фронт с Урала. У Николая худое лицо, усталый взгляд.

Дальше тусклые любительские снимки: два охотника рассматривают убитую добычу — это на севере; сад с солнечными бликами на земле, за садом панорама гор — Казахстан, Алма-Ата…

Даниил Романович перекинул еще два листа. В правом углу — след от содранной фотографии; на ней один глаз и половина носа: будто человек смотрел в замочную скважину белой двери. И правда, — этот человек подсматривал…

Как-то Галактионов в частном разговоре с похвалой отозвался об успехах одной из стран в борьбе с полиомиэлитом. В другой раз примерно то же сказал о медицинских инструментах. Ознакомившись с солидным трудом профессора Себастьяна Доминака, содержащим многочисленные наблюдения над организмом людей престарелого возраста, он отметил в статье ценность этого труда. На квартире у Галактионова были кое-какие заграничные вещи, и он не скрывал, что они ему нравятся. «Преклонение перед иностранщиной» — так назвал все это человек, смотревший сейчас одним глазом с содранной фотографии: Галактионов когда-то считал его другом. Обвинение пришлось в самый разгар борьбы с космополитизмом. Последовал перевод из Москвы в Алма-Ату.

Со временем все стало на свое место, он вернулся в Моск ву, в свой институт. Потом он не жалел о годах, прожитых в Алма-Ате, — город этот остался близким. В нем Роза закончила медицинский институт и сейчас работает в Казахстане.

Но одну ошибку Галактионов допустил сам, в этом он со всей беспощадностью к себе признался только здесь, в Атлансдаме. Не стоило хвалить Доминака. Ведь и тогда чувствовалось, что за скрупулезными описаниями каждого явления долголетия, в тенденции к точности скрывается скованность ума, который не способен видеть дальше принятых раз и навсегда догм. Поэтому и все эти описания, многочисленные примеры, рассмотренные детально, каждый в отдельности, без обобщающих выводов, оказывались лишенными научного значения.

Похвала, видимо, дошла до Себастьяна Доминака: он активно поддерживал кандидатуру Галактионова на Международном геронтологическом конгрессе. Они там жали друг другу руки, выражали радость, что будут работать вместе. Недолго же продолжалась эта дружба…

Даниил Романович полистал альбом и вернулся к казахстанским снимкам. По снежной целине пробиваются автомашины-будки. То едут специалисты — агрономы, гидротехники, землеустроители, работники здравоохранения. Они обследуют бескрайние степи, выбирают места под центральные усадьбы будущих целинных зерносовхозов. В экспедиции входили и ученые-медики, они обследовали эти места с точки зрения санитарного благополучия. С большим трудом доставался каждый километр пути. Это видно и по снимкам. Вот члены экспедиции, в полушубках, шапках-ушанках, в валенках (точь-в-точь зимой на фронте), толкают будку, вот раскапывают снег и подкладывают под буксующие колеса бурьян. А вокруг — бело, и горизонт слился с небом. Вот вся группа медиков: устали, прислонились к будке машины; шофер, открыв дверцу кабины, смотрит угрюмо, проклиная дорогу.

Под снимком подпись — перечисление фамилий;

Д. Р. Галактионов, К. Д. Джумагельдиев, В. И. Сарано, С. Е. Елеманов и Митя Коровин — шофер.

Вспомнилось: шофер, угрюмый паренек, никак не хотел назвать свое отчество, в дороге все звали его просто Митей. Так и под фотографией значится. И еще когда фотограф-любитель шутливо попросил сделать веселые лица, все улыбнулись, кроме Коровина.

Питались кое-как. Мерзли, особенно ночами. Галактионов обморозил щеки и пальцы на левой руке. Несколько раз задавал себе вопрос: зачем поехал? Ведь никто не посылал. Была работа, может, и поважнее той, что в целинной степи, а вот поехал. Хотелось повидать дочь. Правда, она каждый год в отпуск приезжала к отцу, но все равно нужно было увидеть там все своими глазами. В районном поселке, где живет Роза, есть небольшая больница. Работы много, но Роза не унывает и пишет диссертацию.