Василий Ванюшин - Вторая жизнь (Иллюстрации П. Зальцмана, Ю. Мингазитдинова)

Своими глазами ему захотелось увидеть новую Волгу. И посмотрел, не пожалел отпуска; проплыли на моторке вдвоем с братом от Рыбинского моря до Азовского. Видели и Куйбышевскую и Волгоградскую ГЭС, Волго-Дон…

Летал и за полярный круг. Там в синеватых прозрачных то росах охотники за тюленем нашли вмерзший в лед труп человека. Никто не знал, сколько пролежал он в ледяной глыбе, Галактионов решил попытаться оживить труп. Охотники помогли осторожно вырубить замерзшего — вынули из тороса в огромном бруске льда, и в такой стеклянно-прозрачной холодной гробнице перенесли на борт самолета. Оживить труп не удалось. Клетки мозга — самой высокоорганизованной сверхчувствительной ткани — отмерли. Но зато ему удалось установить закономерность отмирания клеток мозга.

Он объездил весь Кавказ, встречался с людьми, прожившими по сто пятьдесят лет и больше, забирался в горы, был в саклях, где они жили, — выяснял, какие условия, обстоятельства больше всего способствуют продлению жизни человека.

Во многих местах побывал, а вот за границей — в капиталистическом мире — ни разу. Конгресс геронтологов, учредивший Международный геронтологический институт, проходил в столице одной из социалистических стран. На другие ученые форумы, собиравшиеся за чертой социализма, его не приглашали, но он и не жалел об этом — туристом ездить по загранице неинтересно.

Он поехал работать в Международный геронтологический институт с радостью. И скоро пожалел: в Москве дело бы шло куда успешнее. Он работал до самозабвения, как фанатик. Остальное время проводил в стенах квартиры. Иногда ходил к ближайшему газетному киоску — без галстука, по-домашнему. Он чувствовал себя одиноким, был равнодушен к жизни чужой страны, полагал, что и до него нет никому дела…

Галактионова оторвал от альбома телефонный звонок, неожиданный, громкий. Еще большей неожиданностью было то, что звонил Себастьян Доминак. Удивление Галактионова росло: Доминак просил позволения зайти, поговорить о деле.

Галактионов пригласил его.

«Неужели Доминак понял, что он неправ. Конечно, куда ему деваться. Всюду ученые признали значение моих опытов. Он придет с извинениями, и надо отнестись к нему дружески.

Себастьян Доминак явился через час. Он поставил трость в угол и снял шляпу. Большое лицо его было потным, выражало растерянность, но голос прозвучал уверенно:

— Пусть не удивит вас, коллега, мой визит. Разрешите сесть?

— Пожалуйста, вот кресло. Не угодно ли прохладительного?

Доминак выпил фруктового сока, мельком осмотрел комнату, сказал глухо:

— Вы, я вижу, все-таки удивлены. Не смотрите на меня так… Мне трудно говорить. Поверьте, я не помню зла. Хотелось бы забыть наш спор.

Галактионов кивнул головой, налил в стакан вина.

Доминак нахмурился.

— То, что я скажу вам, поверьте, — это из желания сделать добро. Вы не знаете окружающей жизни. Я же родился и вырос в этом городе. Мне известно тут все или очень многое. Так вот — вам угрожает опасность.

— То есть? — в голосе Галактионова прозвучало недоумение.

— Вас могут в любую минуту арестовать.

— Да, возможно, — уже спокойно сказал Даниил Романович, полагая, что это все еще отголоски газетной шумихи. — Но за что?

Доминак снова осмотрел комнату, взгляд его остановился на фотоальбоме.

— Да вот хотя бы за это… — указал он глазами.

— Семейный альбом, — ответил Галактионов, подумав: «А он пришел, кажется, совсем не извиняться, а угрожать. Но что ему нужно?»

— Это менее опасно, — продолжал Доминак. — Квартира, собственность… Может быть другой повод. Вы же помните — все сотрудники института, приехавшие из-за границы, приняли условие чтить законы нашего государства и нести ответственность за их нарушение перед судом.

— Я, кажется, не нарушал законов вашего государства, — не очень уверенно сказал Даниил Романович: он что-то слышал об изобилии законов Атлантии, иные были нелепыми.

— Вот именно «кажется», — усмехнулся Доминак. — Поймите, я не угрожаю вам, не хочу пугать, хочется только проинформировать, предупредить… Вот слушайте. У нас есть закон: по воскресеньям не читать на тротуаре газет, а вы читали…

— Может быть. Но я видел, что читают многие! И никого не арестовывали…

— Да, — согласился Доминак. — Ныне забыли этот закон. Он безусловно устарел. Но он не отменен. — Доминак поднял палец. — Поняли, в чем дело? Его могут применить, когда посчитают нужным, — и получайте три месяца тюрьмы.