Людмила Бояджиева - Возвращение Мастера и Маргариты

– Прошу прощения. Привычка ставить добро над злом неискоренима. Даже у обитателей Приюта, – Мастер не опускал взгляд. – Мы знаем, что попали сюда по обоюдной договоренности сторон.

– Это точнее. Хотя… вы понимаете, что в качестве ориентации в законах мироздания имеете лишь достаточно тривиальную для православия модель. С отступлениями в пределах личной фантазии и представлений, Воланд взметнул отливающий сумраком ночи плащ. – Мой облик, признайтесь, театрален и несколько пыльноват. Дань милой, наивной традиции.

– Благодарю за понимание, мессир, за плащ и берет, – Мастер примирительно кивнул. – Оставим все, как есть. И ваш бархатный камзол, и мефистофельские усики, и мое невежество… А также то, что два верховных, противостоящих друг другу ведомства совместными усилиями определили нашу участь и прислали сюда.

– Вот это уже ближе к делу. Причем… – Воланд назидательно поднял бледный палец, на котором сверкнул лиловый глазок перстня. – Причем, заметьте: тот, кто заведует Светом, предполагал, что делает вам бесценный подарок. А другой, повелевающий Тьмой, – сильно в этом сомневался… Чем, позвольте поинтересоваться, вам не устроил Покой?

– Всякое начало во Вселенной имеет свою противоположность. Свету противостоит тьма, добру – зло, гармонии – хаос, жизни – смерть. Отсюда постоянное движение! А покой… Покой равен нулю. – Бросив вызов, Мастер смотрел твердо.

– У нас затевается весьма увлекательная беседа, – Воланд с усмешкой откинулся на спинку готического кресла и кивнул почтительно застывшему слуге. – Ужин, милейший, на шесть персон. Все, как обычно.

На большом овальном столе в блюде литого золота появилось нарезанное кусками сырое мясо, подобно стражам застыли возле него бутылки темного, запыленного стекла. У каждого из шести приборов искрились хрустальные бокалы и лежала острая длинная пика, похожая на миниатюрную шпагу.

– Прошу, – Воланд поднялся, стулья вокруг стола отодвинулись, приглашая на трапезу.

Места тотчас заняли те, кто был в комнате и кто появился незаметно: рыцарь в лиловом камзоле с бледным, никогда не улыбающимся лицом, демон в серебряных доспехах и худенький юноша – то ли паж, то ли молодой герцога с портрета Гойи.

– Представлять мою свиту не надо. Это ваши давние знакомые. Я позвал их, как только понял, что визит обещает быть интересным. – Мессир окинул взглядом сервированный стол. – М-да… должен заметить, дорогие мои… Ваши кулинарные запросы лишены изысков. Я просматривал смету содержания постояльцев Приюта. Огромная экономия в бюджете за счет дешевого кофе, вы полагаете? Но фабрики "Путь к коммунизму", выпускавшей кофе с цикорием "Здоровье" ценою в 28 копеек давно не существует. Воссоздать этот сорт было не менее сложно, чем краски, которыми писали мастера Возрождения. Но мы старались, выполняли условия договора – вы имели все, что могли пожелать. Желали, увы, бесхитростно, как постояльцы провинциального пансиона. Сегодня я слегка оживлю ваше меню. – Воланд движением век указал на слугу, водрузившего в центр стола нечто большое, горячее, шипящее.

– Что это? – Маргарита отшатнулась от металлического котелка на низких ножках. Под медным днищем, вспыхивая синими язычками, тлели угли, внутри кипело масло, распространяя аромат корицы и перца.

– Милая! Милая Маргарита Николаевна, а ведь ваш гость, господин Маяковский, проживавший в Париже и разных других интересных городах, которые вы так и не успели посетить, знает. И ел, с удовольствием ел. Запомните название: фондю. Делаем вот так… – он потянулся своей шпажкой к блюду с нарезанным на мелкие кусочки мясом. – Нанизываем кусочек, опускаем в кипящее масло, ждем, пока он примет необходимую вам консистенцию и отправляем в рот.

Воланд с наслаждение проглотил извлеченный из кипящего масла кусок и взялся за вино.

– Бутыль я узнал… Коварный напиток, – встрепенулся мастер. – Но ведь мы уже отравлены?

– Вы слишком подозрительны для интеллигента, отсидевшего десятилетие в Вечном Приюте. Расслабьтесь, уважаемый. Сегодня юбилей. Никто никого не травит. Компания старых друзей собралась за скромной трапезой, чтобы вспомнить былое… – Подняв заигравший рубином бокал, Воланд сквозь него посмотрел на влюбленных и покачал головой. – Понимаю, понимаю… Десять лет – не шутка, если они протекли сквозь пальцы. За них, господа. За трудный покой!

– Гроза отменяется, мессир? – поинтересовался Бегемот.

– Не станем торопить события, мальчик. Туча подождет. Мне нужна тишина – я готов выслушать Мастера. – Воланд поднял на сидящего визави человека свой пустой глаз. – Так вы, как я понял, намерены отказаться от полученного с высочайшего соизволения дара? От возможности время от времени потолковать вот так, за дружеским столом с нами? Жаль… Мы полагали, что симпатичны вам. – Воланд оглядел свою свиту, принявшую прежнее обличье. За столом сидели грязнуля Коровьев в треснувшем пенсне, рыжий, бельмом сверкнувший Азазелло и черный кот средней пушистости, ловко поджаривающий в кипящем масле ароматный кусок телятины. – Обаятельные, по–моему, ребята.