Сергей Шведов - На кладбище ветер свищет

— Ха! Я сама побираюсь.

— Но притом не бедствуешь, а содержишь бренное тело в неге и холе, а господь наш босой да в рубище ходил.

— Чем чужие деньги считать, лучше своих вшей гонять, недомерок!

— Вошь — бич божий, данный для напоминания нам, что не всегда человек ест других, но и его самого рано или поздно съедят иные, то бишь черви.

— Не читай мне проповеди, святоша. Я своего горюшка хлебнула.

— Хлебнула, отплевалась и о ближних позабыла.

— Кто вы такие, чтобы на меня грехи вешать?

— Можно сказать, твои коллеги — юродивые христа ради.

— Тоже с нищенской сумой да протянутой рукой ходите?

— Это ты правильно угадала — фигурально выражаясь, это так.

— И чо те надо, христосик?

— Ты, возможно, по простоте душевной и не знаешь, что весь мир просящих подаяния скрепляют воедино христианские нищенствующие ордены.

— Идиоты дурью маются?

— Нет, они занимаются проповедью слова божия и помощью беднякам. У католиков это нищенствующие минориты, кармелиты, доминиканцы, августинцы и даже тамплиеры когда–то были.

— Мне на католиков срать и мазать!

— Не возражаю, но у православных тоже есть свой тайный орден — нищенствующие братья–феодориты.

— Что еще за банда?

— Как свидетельствуют тайные писания и предания нищенствующих братьев во христе, в 1725 году «Старец Феодор Кузьмич» утвердил нерушимое братство нищих всея Руси.

— Никакого такого Федора не знаю!

— В миру это был царь Александр I, император всероссийский, старший сын императора Павла Петровича и императрицы Марии Федоровны. Его еще прозвали «незримый путешественник» за тайное стремление к двойной жизни. Он с младых ногтей мечтал раствориться в безвестности, уйти странником в глушь и творить милостыню беднякам. Представь себе, гуляя просто так по городу в невзрачной одежде, император и царь всея Руси мог запросто беседовать с бродягами и нищими.

— Так я вам и поверила!

— И многие не поверили его смерти, а полагали, что он таинственно растворился на Русских просторах, перевоплотившись в нищего странника. В этом и вся истина.

— Это было при царе горохе, а всех монахов, хоть нищенствующих, хоть роскошествующих, большевики выбили после революции.

— Ошибаешься, не всех. Наш тайный орден сохранился и до сего дня. Тот самый Юрий Деточкин, который воровал машины в старом фильме «Берегись автомобиля!» и переводил вырученные за них деньги в детские дома, имел реального двойника в жизни. Тот был членом нашего тайного братства феодоритов.

— То–то что братства, а я‑то ведь женщина. Как вы меня в мужской монастырь затащите?

— У нас есть и тайное православное сестричество феодориток, мимо которого ты так неблагоразумно прошла.

— Я не православная, не баптистка и не католичка. И вообще богомолица из меня никакая.

— Старец Феодор Кузьмич ласково привечал любые верования и толки вплоть до хлыстов, не отталкивал даже неверов, — елейным голоском пропел коротышка в шляпе и потер крохотные ладошки, чтобы согреть пальцы.

Даже двое качков в камуфляже за ее спиной поеживались от ночной прохлады, а уж голая Азела стояла под лунным светом, прямо–таки как курица из холодильника, — вся синяя и в пупырышках. Зубы ее стучали от холода.

— Ч–ч–чего вы от меня хот–т–тите, суки?

— Искупительной жертвы.

— Так бы сразу и сказал — мол, хочу наехать и обобрать. Согласна платить вашему тайному братству церковную десятину, только отвяжитесь.

— Деньги — персть земная. Цена искупительной жертвы — жизнь грешницы. Только так можно спасти твою заблудшую душу.

Азела глянула на свежеошкуренный осиновый кол, который как бы светился в неверном лунном свете, и театрально бухнулась в грязную лужу, распластавшись у ног коротышки:

— Не погуби, плюгавчик! Сколько возьмешь за мою пропащую жисть?

— Сто десять процентов с доходов.

— Это как же так получается? — отринула все актерское мастерство и перешла к прозе жизни поднявшаяся из грязи Азела.

— Очень просто — все заработанное отдай нам и еще на стороне приработай и отдай, а сама крутись как знаешь.

— Рабство какое–то!

— Нет, недружественное финансовое принуждение. Все по законам либеральной экономики.

— Морды опухнут у ваших униженных и оскорбленных, если на них такие гроши катить!

— Причем тут бедные? Им–то достанется самая малость. Тайный орден феодоритов помогает только богатым.

— А богатеньким–то с какой такой нужды ободрать меня?