Владимир Васильев - Страшный суд над богом и дьяволом

– Призонов – ура! Ура – Призонов! – начала скандировать толпа.

– Самое большое дерево, – докончил Загрызлов. – Перед нами – новые российские флаги. И даже когда они истлеют от…

– Гуманность – Призонов! Призонов – гуманность! – заорала толпа.

– Времени, – заскрежетал золотыми зубами Кони Лабрадорович, – Вся страна будет помнить то, что сделал для нее ее великий сын – Александр Аркадьевич Призонов. Ржавые гнилые решетки…

– Свобода – Призонов! Призонов – свобода! – вновь развопилась толпа.

– Тюрьмы, в которую пытался посадить страну антипатриот Владимир Лилипутин, – попытался перекричать толпу спикер, – Разрушены полностью. Вся страна вышла на свободу! Отныне наша свобода – это весь мир!

– Миру – мир! – загрохотала толпа.

– Я предоставляю слово Императору! – Загрызлов вытер пот с залысин и ретировался.

– Сограждане! Господа! Товарищи! – закричал Призонов. – Народ наконец-то получил свое! Теперь страной управляет…

– Партия – Призонов, Призонов – партия! – толпа слилась в общем вопле.

– Настоящий народ! – продолжил Император. – Не трусливые интеллигенты в чистых костюмчиках, недостойные звания народа, а простой народ! Такой же простой, как лучшие его представители!

Над толпой взвился транспарант «Народ и Призонов едины».

– Мы сами творюги, то есть творцы своего счастья! Мы хотели стать единой нацией – и стали ей! – взревел Александр. – Мы хотели уничтожить чужую и чуждую нам идеологию – и теперь все ее приверженцы умываются кровавыми соплями!

– Мочить, резать, бить! – закричала толпа.

– Да, у нас еще много работы, – улыбнулся Призонов. – Но во славу Русской Империи, вашу, товарищи славу, да и нашу тоже, не говоря уже о моей, мы придем к сияющему будущему и сломаем хребет гидре мирового капитализма и сионизма! Но не забывайте о миролюбии, господа! Любите мир, нашу партию и друг друга! Но будьте сильными, отважными, и в любую минуту готовьтесь дать отпор враждебным нам элементам! Вы граждане – и вы обязаны! Вы русские люди – и вы должны!

Толпа грохнула аплодисментами.

– Но мы всегда были и будем с вами! Мы поддерживаем и направляем вас на путь истинный! Кто собьется – тех не жаль! Мы достойны тех, кто достоин нас! Единство! Братство! Демократия! Империя! Христос с нами! Я с вами!

– Товарищ Призонов! – в умоисступлении крикнула красивая девушка, стоящая к Императору вполоборота. – Можно, я вас поцелую?

Призонов усмехнулся и подкрутил ус.

– Я всегда был близок своему народу, – сказал он и поманил девушку. Девушка вбежала на трибуну. Александр увидел страшный ожог, изуродовавший почти пол-лица русской красавицы. Девушка приблизила к Призонову свое лицо. Император резко отвернул от себя изуродованную часть лица и впился в чистую кожу. Девушка зашлась в ответном поцелуе.

– Откуда такое личико? – шепнул Александр.

– Я, когда началась война, в Италии с мамой отдыхала, – понизила голос девушка. – Маму не спасли. Я теперь только вас люблю.

– Понимаю, – отстранился Призонов и повысил прекрасно поставленный голос. – Кто вы по профессии?

– Психиатр! – громко сказала девушка.

– Нужная России профессия! – одобрительно сказал Император. Девушка жалко кивнула и сошла с трибуны.

– Я тоже ваш врач! – заорал Александр. – Я вырежу ваши болезни огромным скальпелем! Я – ваш хирург, ваш анестезиолог, ваш патологоанатом, ваш диагноз!

– Россия – Призонов! Призонов – Россия! – снова завыла толпа.

***

– Ваша речь была прекрасна, Александр Аркадьевич! – восхищенно сказал Владислав Гиенов.

– Моя речь? – удивился Призонов. – Я просто повторял то, что сидит в их незатейливом подсознании. Главное – не слышать воплей, а уметь слушать эти отдаленные подобия мысли.

– То, что они орут, а не думают – хорошо и нужно. Но почему они орут невпопад? – сердился Кони Лабрадорович, запивая граппой свежие устрицы.

– Это тоже хорошо. Другой народ нам и не нужен. Энергии много, понимания мало, – снисходительно взглянул на него Император. – Плохо то, что их могучую энергию пора вновь применять, а уже не на ком. Если не найдем очередного страшного врага, они начнут задумываться – как так, мы всех забомбили, а лучше жить не стали? Кто виноват? А всех виноватых уже и нет. Если это столь же больное, сколь дикое древнее животное по имени «народ», вдруг проснется, и поймет, что оно само себе господин, может быть интересно…

– Враги всегда найдутся! – гаркнул Гонялов. – Апельсинов к примеру! Развел тут антипартийную линию, гуманист фашистский!