Сборник - Победители Первого альтернативного международного конкурса «Новое имя в фантастике». МТА-V

По горестной интонации, с какой Рэм предложил мне свою кровь, я почувствовал всю меру его горячей привязанности ко мне.

– Нет, Рэм, – ответил я ему. – Если я покажу людям возможности урийского фиолета, не знаю, насколько правильно они это воспримут. Астронавта, о котором говорил старый Лиу, звали Роберт. Роберт Скарлей. Это был действительно «жестокий драго». Он плохо кончил. Впрочем, не о нём речь. Но я не поручусь за то, что среди многих миллиардов землян не найдётся по крайней мере ещё один такой драго. Вы все славные фиолетовые ребята. – Я сглотнул подступивший к горлу ком нежности. – И дай бог, чтобы человек или иной покоритель Вселенной подольше не лез к вам со своим любопытным и алчным разумом…

Рэм затаив дыхание слушал меня. Казалось, он старается запомнить каждое сказанное мной слово. Я обнял его, встал из-за стола и вышел на площадку трапа. Ливень стих. Ночное урийское небо походило на полог огромного шатра, прошитый драгоценными сверкающими нитями. «Где-то, – подумал я, – среди них таится и моя нить. Земная старушка Ариадна расплела свои седые косы на тысячи галактических орбит. Люди свили из её серебряных седин сотни межпланетных узелков-станций. Конечно, негоже мне оставлять волосок старушки неприбранным. Нить надобно скатать в клубок и вернуть по назначению.

А как же Рэм? Может, я не прав и в его присутствии рядом просто ищу личную выгоду? Но ведь он – это я. Я?..

Да, Ромул, он – это ты! До сих пор ты старался быть благом для урийских поселян, что же останавливает тебя теперь? Будь добр, твори добро до конца! Не кради бесценное семя Земли, пусть прорастает оно среди фиолетовых чудес!

Наступит время, потомки Рэма и твои правнуки встретятся на далёкой планете по имени Надежда. Они пройдут по её каменистым склонам, наблюдая причудливое сочетание тверди и неба как ещё один пример великого галактического многообразия!

– Ромул, видишь ту светящуюся точку? Это – моя Урия! – скажет один из них, указывая на крохотную звёздочку, мерцающую над острием горы.

– Конечно, Рэм, – улыбнётся другой, – отлично вижу, но это – Земля!

– Ты прав, – задумчиво ответит первый, – ведь мы на планете Надежда…

Железная поступь ХХI века неумолимо меняет лик планеты, и столь же неумолимо нарастает угроза её экологии, всему сущему на земле: людям, фауне, флоре. Но как сохранить извечную гармонию в этой триаде, как уберечь от утухания саму землю с её величием и красотой? Ответить на этот вопрос вместе с учёными и мыслителями стараются и мастера слова – поэты и писатели.

В центре этой проблемы и поэтическое сказание Альфреда Хобера о мудром охотнике Тун Ли и владыке тайги – тигре Великом Ване. В основу сказания положена и поэтически осмыслена повесть «Великий Ван» Николая Байкова (1872–1958), изданная в 1936 году в китайском Харбине. И, не обратившись к творчеству певца легендарного Шухая («Лесного моря»), нельзя, пожалуй, во всём его величии увидеть, услышать и понять колдовскую прелесть таёжного мира. Ещё в школьные годы у Коли Байкова проявилась истая любовь к природе, увлечение царством животных и растений. А встреча его, пятнадцатилетнего подростка, с великим русским путешественником Н. М. Пржевальским стала судьбоносной. «Русский богатырь-землепроходец» подарил юному другу свою книгу «Путешествие в Уссурийском крае. 1867–1869» с дарственной надписью, сказав при этом: «Возьми эту книгу и постарайся её дополнить».

И сталось так, что в 1901 году недавний юнкер Н. Байков оказался в Маньчжурии, в Заамурском округе пограничной стражи Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД). А потом – после Октябрьской революции, в годы Гражданской войны, – волей судеб Н. Байков, не принявший власть большевиков, оказался в Белой армии, с остатками которой он в октябре 1922 года снова попал в Маньчжурию. Здесь-то, в Харбине, и проявился у Байкова с особой силой талант натуралиста, который счастливо сочетался с художественным даром, а трезвый рассудок учёного – с поэтическим видением мира. По словам биографа Н. Байкова Кима Рехо, «логос и поэзия, дополняя друг друга, слились в его творчестве».

Повесть «Великий Ван» принесла Н. Байкову мировое признание. А известный японский писатель Кикути Канн назвал её «первоклассным произведением мировой анималистической литературы». В книге содержится и ключ к разгадке той популярности, которой она до сих пор пользуется на Дальнем Востоке, особенно в Японии.