Линн Рэйда: Просто пой[СИ]

Мысль о том, что альбом все еще валяется посреди комнаты, и, может быть, даже раскрыт на том же развороте, все–таки заставила меня подняться.

Этот снимок тоже следовало разорвать. И предыдущий, с рок–концерта — тоже. Жест, которым я на этом снимке обнимаю девушку за плечи, никогда уже не будет выглядеть в моих глазах таким невинным, как в ту самую минуту, когда я рассматривала эту фотографию впервые.

Но упавший на ковер альбом раскрылся на другом листе, и я невольно посмотрела на две фотографии на развороте.

Темноволосой девушки на них не было вовсе — вероятно, эти снимки делала она. На одной из фотографий было только море — синее, блестящее на солнце море и несколько прибрежных скал. А на второй на этих самых скалах сидела девушка с короткой русой стрижкой и задумчиво смотрела мимо объектива — вдаль, на что–то, что могла увидеть лишь она. Кожа у русой девушки успела сильно загореть, и на ее лице контрастно резко выделялись странные, почти прозрачные зеленовато–серые глаза. Волосы, выгоревшие на солнце, были совсем светлыми — а может, дело было в солнечных лучах, падавших ей прямо на макушку. Моя бывшая девушка, пожалуй, не была красивой, если придерживаться общепринятых стандартов. Но я вдруг подумала, что ни на одном знакомом мне лице спокойствие не выглядело таким полным, таким… завершенным, что ли. А еще в этом лице было что–то неуловимо грустное.

Я поймала себя на том, что уже несколько минут стою, разглядывая фотографию.

За это время бушевавшее во мне отчаяние и досада поутихли. Что за ерунда, сказала я самой себе. Допустим, до аварии я делала кучу вещей, которые теперь приводят меня в ужас. Но, в конце концов, это была совсем другая жизнь. Нельзя сказать, что эта девушка, встречавшаяся со своей подругой и не знавшая, как пользоваться средством для укладки (ее жуткая прическа возмущала меня почти так же сильно, как и листок клевера, который она, как клеймо, поставила себе — а заодно и мне! — на щеку), это _тот же человек_, что я. Мы переехали в соседний город. Никто из моих знакомых никогда не заподозрит, что до автокатастрофы я была совсем другой. А прежние друзья меня, скорее всего, просто не узнают.

Тут мне вспомнился — совсем некстати — встреченный когда–то в сквере парень. Теперь становилось ясно, что он был отнюдь не сумасшедшим, а знакомым Джей. Хотя, конечно же, одно другому не мешало. Видимо, у Джей друзья по большей части были сумасшедшими.

Я захлопнула альбом и зашвырнула его под кровать, совсем забыв, что собиралась уничтожить снимки. Ну, почти забыв. Если вам когда–нибудь случалось идти на такие сделки с самим собой и делать вид, что ты отвлекся, чтобы не пришлось осуществлять свое намерение или спрашивать себя, почему ты отказался от этой идеи — вы меня поймете. Если нет — вам просто повезло.

Я легла в тот вечер спать без ужина, чтобы не сталкиваться с кем–то из родителей. По моей перекошенной физиономии они бы точно догадались, что случилось что–то важное. А ночью я раз десять перебрала в уме все, что удалось узнать о Джей. Она любила девушку с короткой русой стрижкой. Совершенно не умела одеваться. Замечательно дралась. И, кажется, она еще жила где–то во мне, готовая в любой момент выйти на первый план — совсем как этим утром, когда меня собирались обокрасть. Ворочаясь в кровати, я подумала, что предпочла бы навсегда лишиться кошелька, лэптопа и ключей, только бы твердо знать, что Этой Девушке не будет места в моей жизни.

Наутро я старалась не смотреть на людей, которые встречались мне на улицах или в вагоне наземного метро. Вопреки всякой логике и здравомыслию, мне чудилось, что они знают обо мне что–то ужасное, постыдное, хотя и вызывающее любопытство.

Хотелось стать невидимой, а еще лучше — вообще исчезнуть.

Только подходя к колледжу, я подумала, что, если бы не автокатастрофа и потеря памяти, то все могло бы быть гораздо хуже.

Пережитое потрясение оказало на меня самое неожиданное действие. Сидя на утренних лекциях, я без конца вертела в пальцах карандаш и думала о том, что мне ужасно хочется курить. Чувство было непривычным и довольно странным. Несколько моих подруг курили, бегая за угол колледжа во время перерыва, но до этого момента мне даже не приходило в голову составить им компанию. Впрочем, нельзя сказать, что я совсем не понимала, в чем тут дело. Перед глазами то и дело всплывал снимок, на котором Джей затягивалась сигаретой — и я содрогалась от подобной мысли. Не хватало только воскрешать в себе ее привычки! Сигареты — мелочь, но кто знает, что последует за ними? Но на следующей паре я позорно перепутала вазопрессин с окситоцином, хотя накануне дважды перечитывала свой конспект. И тогда я сдалась. Я вышла из колледжа и направилась к ларьку, где покупали сигареты мои однокурсницы. Пару минут я протопталась у киоска, созерцая выставленные в витрине пачки. Название «RQ‑8» показалось мне знакомым, и я спросила их. Я уже стала рыться в сумочке, разыскивая документы, но сонная продавщица молча забрала у меня деньги. Наверное, она привыкла отпускать товар девчонкам из нашего колледжа, которые были на два, а то и три года младше меня.