Михаил Кривич - Черная тарелка

На переплете – картина Владимира Любарова «Голосование».

© М. Кривич, текст, 2020

© В. Любаров, «Голосование»», 2020

© Оформление, ИП Жарков Андрей Андреевич, 2020

«В чувстве, с каким пишешь о книгах Кривича, есть что-то от удовольствия, которое испытываешь, войдя в тепло квартиры с холодной и промозглой улицы и опрокинув пару добрых стопок водки…

Герой Кривича обладает замечательным свойством – умением взглянуть на себя со стороны, увидеть свои слабости, первым над ними улыбнуться…

Проза Кривича вещественна, плотна по фактуре, напряженна и динамична; пульс ее, как сказали бы медики, неизменно ровный и хорошего наполнения».

Так писал в «Книжном обозрении» литературный критик Владимир Гопман.

В выходящую в нашем издательстве новую книгу писателя-фантаста Михаила Кривича вошли повести и рассказы, написанные в разные годы и опубликованные в сборниках «Электоральные ожидания (2007) и «Из жизни собак и минотавров» (2009), а также впервые публикующийся рассказ «Черная тарелка».

Небольшая книжка интересного, но, к сожалению, мало пишущего прозаика сложена из двух примерно равных частей, которые на первый взгляд не очень хорошо соотносятся друг с другом. В первой – повесть, во второй – цикл рассказов. В первой – фантастика, или что-то вроде нее, о чем чуть позже; во второй – чистопородное бытописание. Кажется, что автор, как часто бывает, приложил вторую часть к первой (или наоборот – первую ко второй) просто для объема книги. Чтобы решить, так ли это, рассмотрим части по отдельности.

Нынче что ни месяц где-нибудь да бушуют выборы, причем каждые объявляются судьбоносными. Только отбушевали немецкие, белорусские и украинские, а уже не за горами наши, российские, со всеми их специфическими особенностями и приколами.

Повесть «Электоральные ожидания» как раз о российских выборах, но не о взаправдашних, не всамделишных, а о возможных, гипотетических, скорее даже маловероятных, ибо автор, больше известный как писатель-фантаст, избрал жанр, который Андрей Синявский в свое время определил как фантастический реализм. «Электоральные ожидания» – чистейшей воды фантастика: нет в нашем современном – а действие несомненно разворачивается в наши дни – политическом раскладе партии ЭРОС («Экология России»), нет национал-автомобилистов, маргинал-охлократов и «Российских Невест» – это тоже партии. Зато все остальное предельно достоверно списано с реальной избирательной кампании в российский парламент, который в повести назван Палатой. А еще фигурируют в ней Главпрокуратура и Главросизбирком, щедро описаны предвыборные акции и теледебаты. Тут мы сталкиваемся с полнейшим реализмом, хотя и, как уже было сказано, фантастическим.

И последнее – из фантастики. Пока что в российской действительности со времен Екатерины Великой во главе государства ни разу не оказывалась дама. А Михаил Кривич, как говорится, на полном серьезе описывает именно такой казус. Все остальное – из нашей обыденной жизни.

Простая женщина, продавщица, миловидная, аппетитная, совершенно случайно, по просьбе своего любимого, которого угораздило принять участие в избирательной кампании уже упомянутого ЭРОСа, оказывает партии мелкую услугу – печет блины на предвыборной акции. Ее заметили, она мелькнула в теленовостях, и вот уже добрейшую Клаву попросили принять участие в теледебатах с также уже упомянутыми «Российскими Невестами». И безотказная, как все наши бабы, она выручает своего любимого и его друзей по партии. Так, шаг за шагом, она поднимается в федеральном партийном списке и попадает в российский парламент, чтобы затем подняться еще выше и превратиться из Клавы в Клавдию Николаевну. Куда, спрашивается, выше и есть ли более высокая вершина на нашей политической карте? Вот это рассказывать не стану, ибо фантастико-реалистическая повесть читается, как добротный детектив с неожиданной, с непредсказуемой развязкой. И читатель сам должен ее достичь, испытывая естественное любопытство, смешанное с нетерпением – чем же все дело кончится…

Политика нам всем изрядно обрыдла. Но политическая интрига «Электоральных ожиданий» густо замешана на делах любовных, в которых Клава, а потом и Клавдия Николаевна большая мастерица. Или скажем так: политические сцены перемежаются в повести с любовными, которые смело отнесем к мягкой эротике, впрочем, достаточно целомудренной.