Михаил Кривич - Черная тарелка

Во второй части книги Михаила Кривича, в рассказах из цикла «Братья Казановы» эротика тоже есть и тоже мягкая. Но не только это объединяет две части. А еще грустно-насмешливый, иронический взгляд автора на себя, на своих персонажей, на нашу действительность и – все тот же фантастический реализм, ибо наши поступки и ожидания, сама реальность советско-российского бытия, той же многократно описанной коммуналки, тех же избирательных кампаний, – все это неизбежно несет в себе заряд фантастики, антиутопии. Но самое главное, что объединяет обе части, это ее герои – мы, рожденные и живущие в такой странной и такой прекрасной стране – России, совершающие такие странные, порой неблаговидные, а порой фантастически прекрасные поступки, на словах всегда ожидающие худшего, а в душе – только самого лучшего.

Хорошая, цельная книга, проиллюстрированная превосходными работами другого фантастического реалиста, художника Владимира Любарова или, наоборот, иллюстрирующая эти работы.

Повесть

Люблю просыпаться рядом с Клавой. Только без будильника, без шума за окном, без скулежа чьей-то автомобильной сигнализации. Люблю просыпаться сам и медленно входить в бодрствование. А затем – и в Клаву. Но не сразу. Сначала я хочу ощутить запах ее затылка и щекотанье ее волос в моем длинном носу – Клава всегда спит на боку спиной ко мне. Потом я чувствую тепло большого Клавиного зада, тепло живое, приходящее ко мне напрямую, без преград – поутру ночная рубашка у нее почему-то всегда задрана на бедра. Вот теперь полученные мною первые ощущения порождают первую мысль наяву: я проснулся рядом с Клавой. А раз так, надо протянуть руку и положить ее на источник тепла, благодарно огладить его, на какое-то время руку утихомирить, угомонить, подготовить к долгому блаженному блужданию по окрестностям.

Сегодня все так и было. В странствия по Клаве уже включилась и другая моя рука. И кое-что еще уже проявило первые признаки интереса к теплому сонному телу. И я придвинулся к подруге. И она сквозь сон уже что-то пролепетала. Тут-то и зазвонил телефон.

Я дотянулся до трубки и не очень приветливо сказал «але», уже чувствуя, что сладостный момент безнадежно испорчен. Вежливый мужской голос назвал меня по имени-отчеству и поинтересовался, смогу ли я уделить ему несколько минут. Клава заерзала под одеялом и повернула ко мне недовольное заспанное лицо со следами от подушки.

– Слушаю. С кем имею удовольствие? – нелюбезно спросил я.

– Вас беспокоит Эрос…

К сожалению, уже не беспокоит, подумал я, и раздраженно переспросил:

– Эрос? Какой, к черту, Эрос?

– Вы спрашиваете, какой Эрос? Экология России. Предвыборный штаб партии «Экология России». Мы хотели бы пригласить вас…

Я начал вспоминать. Неделю назад Сережа Сонокотов, владелец небольшой рекламной компании «Фарс новый», предложил мне халтуру. Он осваивал часть избирательного бюджета какой-то экологической партии и готов был по-дружески поделиться со мною частью этой самой части. И был прав: всех денег не заработаешь. Я не раздумывая согласился разделить с ним эту заботу.

Одной рукой удерживая Клаву в постели, я быстро договорился о встрече в эротическом партийном штабе, но, когда повесил трубку, понял, что мой Эрос покинул меня. За ним последовала Клава. Последний раз блеснув голым задом, она вылезла из койки, одернула ночнушку и пошлепала в ванную.

Купи кипу пик купи кипу пик купи кипу пик купи кипу пик…

Монотонный голос доносился откуда-то издалека, но слова были хорошо различимы и били по сознанию с ритмичностью метронома.

Купи кипу пик купи кипу пик купи кипу пик…

В унылом дворе жилого дома на Пречистенке я не без труда нашел табличку с отколотым уголком, по крутой лестнице спустился в подвал с покрытыми облупившейся краской мокрыми трубами вдоль стен и нашел нужную мне дверь. Постучал, меня пригласили войти, и сразу же по вискам застучали кипы пик.

Купи кипу пик купи кипу пик купи кипу пик…

– Почему все говорят Эрос? Вот и вы тоже. Прямо-таки какая-то сексуальная озабоченность… Не там ударение ставите. Не Эрос, а ЭРОС, ЭРОС, ЭРОС! Экология России. Ударение на втором слоге, на России… Знаете анекдот про американца, который вместо Питтсбурга говорил Титсбург? Типичная фрейдистская оговорка: ему титьки мерещатся, вот он и говорит Титсбург, – тараторил сидящий передо мной молодец в джинсе.