Никита Тимошенко - ЧЭ - Чужая Эволюция

Когда мы проснулись, кофе уже был сварен – Роб постарался. Он всегда делал это вовремя. Наручные трекеры сна работали уже чётко и отлаженно, не как на заре их популярности. Они передавали данные о наших фазах сна Робу, он их анализировал, подстраивался и в итоге всегда будил нас не мерзкой трелью будильника, а бодрящим ароматом только что сваренного эспрессо. Который сегодня радовал ощутимо меньше обычного.

Ни он, ни яркое летнее солнце за окном никак не могли вытянуть меня из неприятного ночного кошмара. Сам сюжет я помнил лишь урывками: какое-то мрачное закулисье, сюрреалистичное и даже инфернальное. Я заточён в какой-то старой кукле. Я смотрю, словно изнутри этой куклы. Я в ужасе озираюсь по сторонам, всё вижу, понимаю, но ничего не могу сделать. Меня хватают огромные мясистые руки, растекающиеся и тающие, словно воск. Переносят из одного плесневого угла в другой, на сцену и обратно, играют со мной. Меня мотает в вихре каких-то событий. Мимолётные искорки взглядов. Холодные липкие прикосновения. Слепящие софиты. Темнота кладовки. Вновь свет, глаза, руки. Вновь безумный поток, в котором я и не тону, но из которого не могу и выбраться. Картинки быстро сменяют одна другую. Очень явственный и реалистичный бред.

Хронологию событий я не запомнил, но чувства были такими яркими, что не отпускали даже наяву.

– Как спалось, товарищ Авим?

Сегодня советский говор и лексикон не казались мне такими смешными. Как же всё относительно в мире. Относительно нашего настроения. Я ещё помнил те времена, когда этот вопрос каждое утро задавала мне Рашель. Это было приятнее, как-то душевнее, искреннее. Я взглянул на Роба. Он дружелюбно улыбался, протягивая чашку кофе. Хотя говорить «он» не совсем корректно. Наша модель была андрогинной: с внешностью сексапильной молодой азиатки, невысокой и худенькой, с небольшой изящной грудью и половыми органами обоих полов. Она была нашим с Рашель соломоновым решением. Хотя, зная о той штуке, что у неё под платьем, я предпочитал обращаться к Робу, как к мужчине. Да и «робот» – слово мужского рода.

– Так себе спалось, Роб. Лучше не спрашивай.

Роб картинно и кавайно нахмурился, отдал мне кофе и убежал на кухню. Глядя ему в след, я вспомнил все рекламные ролики, рассказывающие о неоспоримой и научно доказанной пользе домашних роботов, способных на коитус. Разнообразие интимной жизни, оберег от измен, половых болезней и сексуального насилия, даже личный семейный сексолог – ну, разве не сокровище? Как вообще без них жили? Всё это, конечно, есть в комплекте любой модели. Но о побочках, которые прилагаются, рекламщики хитро умолчали. А главная побочка, между тем, не шуточки. Это рефлексия о природе чувств, ценности отношений и живого человека рядом, о сексуальности, а также не проходящий диссонанс на тему «Как, чёрт возьми, называть ЭТО – он или она?». Хотя не исключено, что это моя индивидуальная реакция. Ведь миллиарды людей по всему миру пользуются и не жалуются. Или просто молчат и терпят? Мы о таком ещё не привыкли думать и говорить, не знаем, как реагировать на роботов в этой сфере жизнедеятельности, которую мы считали исконно нашей, человеческой.

– Какой сегодня день? – я понял, что запутался не только в мыслях, но и во времени.

– Воскресенье, – хором ответили Рашель и Роб и звонко рассмеялись.

– Я тогда сгоняю в церковь. Давненько не захаживал в гости в дом Божий. Надо кое-что обдумать и проветриться. Можешь завтракать без меня.

Я быстро собрался, поцеловал Рашель, оставил её нежиться в постели и ушёл. Входная дверь передо мной услужливо распахнулась, выпустила наружу – закрылась. Открылась дверь автомобиля – закрылась, как только я расположился в кресле. Всё автоматически, плавно и своевременно. В детстве мне внушали, что, когда закрывается одна дверь, открывается другая. Не думал, что это работает так.

Автомобиль выехал со двора, взял небольшой разгон и взмыл ввысь, уже в полёте вклиниваясь в воздушное движение. Человек так долго пытался создать летающие машины, что сейчас кажется, будто удалось это сравнительно недавно. И, казалось бы, изобрели не сходу, не вдруг, а планомерно и осознанно двигались в направлении этой разработки. Летающие машины не стали для нас неожиданной пугающей диковинкой, как, в своё время, первая самоходная машина, однако меня по-прежнему удивляла и приятно радовала возможность заниматься в пути чем угодно, кроме руления. Я-то застал времена, когда приходилось сдавать на права, управлять машиной самостоятельно и нервничать в долгих пробках. Теперь всё это в прошлом. Теперь слово «automobile» впервые соответствует тому, что обозначает. Всё встало на свои места.