Евгений Сивков - Как опоздать на собственную смерть

– Знакомая тема!

– Мы знаем! – сказал врач. – Прежде чем везти сюда, они все про вас узнали. Так что не удивляйтесь.

Я пожал плечами – вообще-то удивляться сегодня было чему.

Мы приехали. Прошли блок охраны, рамку, весы и еще какой-то странный агрегат, напоминавший электрический стул. И опять долгий путь по гулкому коридору. А в конце лаборатория.

Вошли в комнату, где располагался блок управления. Антураж мог вполне сойти для съемок очередных звездных войн – столько лампочек, блестящих поверхностей, мониторов и кабелей выхватывал из полумрака взгляд. Но самым завораживающим здесь, конечно, было огромное стекло. Оно отделяло нас от помещения, где на довольно высоком постаменте в неярком свете виднелось чье-то тело.

«Это же отец», – сообразил я. Человек за стеклом лежал без одежды, половину тела прикрывала простыня.

– Одежда ему не нужна! А это, – Москалев кивнул на простыню, – Мария Сергеевна накинула для приличия. Она у нас строгая. С первых дней здесь. Студенткой пришла. И осталась. На тридцать лет. И он ее подпускает. А остальных всех выжил. Попросишь его, если очень нужно, – может, позволит войти. А если не захочет – ничего не поделать, всех выгонит. И симптомы все те же. Голова, рвота, ватные ноги. Я давно уже понял – он так энергетический барьер ставит. Или защиту от дураков, если хочешь. А Маше доверяет…

Сергей Валерьевич усадил меня на стул, а сам встал у стекла, как учитель у доски.

– Будду Итигэлову изучить нам просто не дали, но твоим отцом мы занимались вплотную. Благодаря ему мы поняли состав мертвой и живой воды. Ведь вместо крови у него вода так называемого четвертого состояния [13]. В народе ее называют «мертвой водой», так как она убивает больные клетки. Вот смотри!

Полковник подошел к стойке, на которой были выставлены террариумы со всякой подопытной живностью. Наугад извлек лягушку и прижал ее к столу. Я и ахнуть не успел, как острый скальпель отсек лягушачью лапу.

– А теперь… – Из небольшого контейнера полковник достал пробирку с красноватой жидкостью. Еще несколько манипуляций, и я стал свидетелем волшебного исцеления – Москалев приставил лапу на прежнее место, сбрызнул жидкостью из пробирки и, повторяя интонацию фокусника, пропел:

– Вуаля!

Я видел, как за секунды регенерирует ткань. Срастаются кости, восстанавливаются сосуды, затягивается рана.

«Да, чудеса сегодня сыплются на меня, как из волшебного ларца подарки», – не отрывая взгляда от лягушки, думал я.

Закончив впечатляющий эксперимент, полковник вернулся на свое место у стекла.

– А теперь самое важное. За годы исследований мы обнаружили… душу твоего отца. Посмотри внимательно. Видишь?

Я стал вглядываться в полумрак за стеклом, но ничего особенного не заметил.

– Нет, а должен?

– Попробуй сейчас, – Сергей Валерьевич нажал на пульте управления несколько кнопок. Камера за стеклом осветилась матово-розовым сиянием, в котором даже пылинки на стекле стали огромными.

Я пригляделся. Мне показалось, что от тела отца исходят лучи, но самый заметный тянется от груди.

– Что это?

– Душа твоего отца привязана к телу «серебряной нитью» [14], ее диаметр примерно два-пять сантиметров, прочность не поддается измерению. Однако, хоть ее и невозможно порвать, она может «отклеиться», если сила натяжения превысит силы химических связей, что и происходит при химическом распаде физического тела после смерти. А так глюонная нить [15]может бесконечно удлиняться и проходить сквозь любое вещество. При этом она остается невидимой, так как кванты света с глюонами не взаимодействуют, да и сами глюоны – это не столько частицы, сколько связующие поля.

– Но я вижу!

– Это благодаря специальному освещению.

– Ну да!

– Вы хотите попасть туда? – полковник указал на камеру за стеклом. Он опять вдруг стал называть меня на «вы».

Я утвердительно кивнул.

– Это я предложил вызвать вас сюда. Наше руководство сначала указало мне на дверь, но когда они поняли серьезность и необратимость процесса, то дали отмашку. «Зовите, пока не поздно! Возможно, это наш единственный шанс не потерять образец» – таков был их окончательный вердикт.

– Образец?.. – я был не готов воспринимать своего отца как материал для исследований.

– Конечно, а как вы думали? Он находится здесь тридцать лет. Учитывая, что содержание только одной этой комнаты обходится не меньше, чем обслуживание мавзолея на Красной площади, заблуждаться вам не советую. Для всех, кто мечтает любой ценой вырвать из вашего отца тайну вечной жизни, он всего лишь «образец».