Фалена Лысакова - Путевые заметки странника по мирам. Про пряности, снег и трели ветра

– Ну, да… – неохотно согласился я. Единственная мысль, которая сейчас крутилась у меня в голове, была примерно такой: «На улицу – ни ногой, никогда в жизни!».

А утром, как он и говорил, в мире воцарились тишь да гладь. Солнце лизало похожий на зефир снежный покров, и никаких тебе жутких теней или глаз-лун. Морозец кусал кожу – но так, по обязательству. Она затаилась до ночи, но не ушла – нет. Я знал это. Она все еще была здесь – наблюдала, выжидала, нашептывала колыбельные. Незаметная, огромная и вечно голодная. Она хищно щурилась и ждала, когда ты приляжешь на перину снега, чтобы вздремнуть…

Обычно, в какие бы города я не попадал, я встречался там с людьми… с живыми людьми, конечно; с разным цветом кожи и мировоззрением, а иногда даже с не совсем людьми…

Но естественно – с живыми, из плоти и крови, как же иначе?

Я даже не представлял, что бывают города, подобные этому… Мне всегда казалось, что я попаду в такой город в последнем своем путешествии, когда заплачу лодочнику две золотые монеты, и он переправит меня на тот берег…

Сразу за поворотом дорога сделала резкий вираж, открыв глазам головокружительный обрыв. Теперь идти приходилось, цепляясь за редкие сухие травинки, а под ногами шипела змеями осыпь. По правую руку скалилась серыми скалами бездна, а внизу не было ничего, кроме тумана и противной мороси.

От сырости кожа зудела, а белые камешки были такими скользкими, что я передвигался медленно, как черепаха. Каменные пласты наслаивались один на другой, как неаккуратные коржи в пироге, образуя стену, из которой торчали курчавый жесткий мох и ягель. Поросль царапала ладони, но мне приходилось за нее хвататься, чтобы удержать равновесие. Я уже вдоволь наглотался дождевых капель и напился ароматами мокрой земли. Все, чего мне сейчас хотелось, это поскорее нырнуть в какое-нибудь сухое тепло.

Передвигаться по такой «дороге» было самоубийственно, и вот вам, буквально в паре метров от меня сверху вниз проскакал бодрыми прыжками белоснежный архар. Он уже исчез в тумане, а я еще долго слышал цоканье его копыт в ватной тишине.

Я уже успел сто раз пожалеть, что выбрал именно эту дорогу, но поворачивать назад не имело смысла. Я надеялся исключительно на то, что как можно скорее выберусь из чрева этих неприветливых гор, ведь любая дорога куда-то да приводит, верно? И по ней, пускай и нечасто, все же ходили люди, а не только горные козлы.

Наконец за очередным поворотом дорога сделала резкий крен наверх, и я, приободрившись, ускорился. Помогая себе руками, цепляясь за выступы и пучки трав, я неумело взбирался по камням, уже чувствуя, что почти достиг вершины.

И я не ошибся. Опасный подъем закончился, и теперь передо мной лежало ровное широкое плато. Здесь было еще более зябко и ветрено – на такой-то высоте! – а все внизу исчезало в разбавленном молоке тумана. Изредка над головой посвистывал разбуженный ветер да неприветливо хохлились темные мокрые ели.

На плато туман немного развиднялся, таял под ногами, но открывающийся глазам пейзаж был насупленным и заплаканным. Дороги как таковой дальше не было; она терялась в редкой траве, так что я пошел наугад, просто вперед. Вскоре я увидел и указатель, если его можно было так назвать: прямо на моем пути возник округлый, ноздреватый валун, весь в зеленых пятнах мха и черных подтеках, на котором кто-то накарябал стрелку.

Ни один человек в здравом уме не пошел бы в том направлении, но я был странником и не был знаком со здравым смыслом. Для меня стрелка означала, что здесь есть люди, которые хотели таким образом подать другим знак, вот и все.

И я двинулся дальше. Лес медленно полз по обе стороны от меня черными полосами стволов, устремляющихся ввысь, между которыми клубилась серая марь. Туман снова стал сгущаться, а под ногами громко чавкала жидкая грязь.

На ветках стали попадаться обрывки некогда белых лент, таких истрепанных, словно ветер и дождь рвали их уже на протяжении многих лет. Они колыхались, подобно маленьким белым призракам. Тишину нарушал лишь редкий стук капель да чавканье моих шагов.

Когда мои силы были уже почти на исходе, из тумана впереди стали прорисовываться очертания ворот, вернее, того, что от них осталось. Высокие темные колья точно уходили в никуда, а ограждение пожирал туман. Здесь так и веяло запредельной жутью. Не лучшая идея заходить внутрь, правда же?..

– Кто тут? – прохрипело в тумане.