Андрей Глазков - Тень

– Повысили, я бы сказал. 70 теперь нам остаётся. Решили, что 30 будет вполне достаточно исполнителям.

– Оттуда исходит? – показал бровями на потолок Владимир Владимирович.

– Конечно. Разве кто-то решится самостоятельно что-то изменить? – снова шепнул на весь зал Кто-то.

– Нет, ну там видней, конечно, – пожал плечами Владимир Владимирович, вернув брови на положенное им место.

– Ну хорошо, что мы имеем в итоге? – попытался подвести итог встречи Главный.

– Два предложения, которые вы услышали, – отчитался Старший.

– Сторонний консультант над каким из них работал?

– Над обоими, но второе – то, с чем он изначально пришёл к нам. Я думаю, что он уже проговаривал этот проект с…

– Если он уже проговаривал проект с… То… Что ж… Делаем этот проект основным, а идею специфических перинатальных изменений тогда подадим как альтернативу. Хорошо. Финансовую часть отдельным документом, чтобы я уровень доступа к этой части отрегулировал. Так… Сегодня это сделать. Завтра мне на финальную подпись, чтобы я в обед отчитался перед Президентом. Всем спасибо.

Собрались быстро – просто встали из-за стола и вышли. Молча. Напряжённо. Уверенно. Строго. Очень строго. Очень уверенно. Строем. Чёткой ровной шеренгой. Вслед за уже вышедшими Главным и Старшим. Не все поместились в проходе на выход, смешались, кто-то наступил кому-то на ногу, кто-то кому-то порвал штанину, кто-то толкнул кого-то в спину. Молча. Напряжённо. Уверенно. Строго. Кто-то развернулся и толкнул в грудь толкнувшего его в спину. Сильно. Молча. Уверенно.

Мелькнул ствол пистолета. На кухне кафе вдруг включилось радио. В мир вернулся звук. Innocence by Ellen Allien. Тугой бас наполнил пространство кафе. От стёкол оконных проемов отражались хэты. Эхом с потолка спускался голосовой луп. Пистолет выстрелил два раза. Чётко в паузе трека на пятой минуте. Инносенс. Инносенс. Инносенс. Инносенс.

Тело сползало на пол медленно. Неотвратимо. Пол пытался отодвигаться, пытался уходить от столкновения с телом, смещаться в пространстве, но крепко держали мощные бетонные опоры, и столкновение было неизбежно, неизбежно оно произошло, тело рухнуло на пол, выталкивая пол из привычного ему чистого статуса кво в мир липких скользких блестящих кровяных луж и осыпающейся штукатурки с немых стен, которым лишь однажды было позволено ойкнуть. В момент разрыва их поверхности пулями мелькнувшего пистолета.

– Не можем без игр обойтись, да? – хмуро спросил Главный.

Никто молчал. Виновато. Сконфуженно. Никто был ни при чём, но… это теперь никого не волновало. Никто вышел первым и потому стал единственным, кто должен был отвечать. «Никто будет отвечать за перестрелку в кафе», – сверкало в рапорте на имя Главного начальника главных. «Никто не предпринял необходимых мер для предотвращения огнестрельного решения конфликта между сослуживцами».

На следующий день начались праздники, и никто в кафе тоже не вышел на работу. Никто не убрал тело. Никто не вытер кровь. Праздники длились долго. Сначала были собственно праздники, потом дни в зачёт праздничных дней, которые были рабочими, то есть праздничными, но считались рабочими, а потом их перезачли в счёт рабочих, но теперь праздничных, чтобы не прерывать праздники работой между праздниками… Долго всё это длилось. Может, даже несколько лет. Когда все вернулись, то обнаружили ссохшийся, истлевший скелет на месте тела, рассыпавшийся в пыль от дуновения ветра, яростно ворвавшегося в кафе… То есть… ничего не обнаружили.

Edgar Allan Poe, Alone

Посвящается недругу моему р. В. С. и Г. пвс.exe,

выдержавшему крайние месяцы

моих безумств

в здоровом уме и твердой памяти…

благодарю за помощь в сборке буквоправа Ралу Ео, технического редактора Ау Царулу и художника Ея Боу.

Надеюсь, что эти заметки на манжетах, на засаленных салфетках, покрытых пятнами недоеденной жирной пищи, на кусках туалетной бумаги, покрытой пятнами суровой правды жизни, на рваных тетрадных листках, покрытых иногда полоской, а иногда и клеткой, а иногда и матом, хотя реже, странно? может быть… ну да ладно, так вот, там были ещё разные другие письменные принадлежности, посланные смс, вырезки из неотправленных мэйлов, ещё всякое, чем забит доверху мой компьютер, вот они-то и найдут некоторый отклик у тех, чьи души возбуждаются от грёз обычаев и измышлений о той вышеобозначенной правде жизни. Тех, чей «карточный домик», сотворенный из убеждённости в своей правоте и незыблемости удивительной позиции за призрачным номером 69, разрушил вихрь Жизни – будь то болезнь, разорение, чья-то подлость (соседская, например…) или какая-то другая беда, типа чьего-то успеха, здоровья богатырского, красивой жены, мужа, новой машины…