Андрей Глазков - Тень

Шли чётко в направлении к растоптанному+ толкая перед собой видавшие виды синие и красные пластиковые швабры, полные чётких и ясных воспоминаний о выполненных ранее работах… Вытолкнули растоптанное прочь из зала с гостями, с глаз долой, из сердца вон.

Дверь из кафе пришлось на мгновение приоткрыть, чтобы завершить процесс уборки мыслей прочь. Короткое мгновение. Настолько, что порыв свежего воздуха не успел ворваться внутрь вероломной свежестью, не смог навредить взлелеянной множественными выдохами находящихся внутри спёртости. Остался снаружи. Растворился в толпе с мириадами других порывов, отказавшихся от попыток что-либо где-либо изменить. Не обязательно к лучшему. Просто изменить. Внести смуту. Сломать привычный ход вещей, что правильней будет даже обозначить как привычный не-ход вещей, ибо чем меньше движений и перемен, тем привычней, спокойней, тише… Вернуть к жизни, вырвав из перманентного застоя, именуемого в угоду лживым иллюзиям стабильностью. Являющегося на самом деле ни чем иным, как смертью.

– Ну хорошо. И? – Главный вернул себя обратно в себя.

Старший взял на мгновение паузу, явно смакуя свою следующую фразу. Явно согласно заранее продуманному плану смакования. Тщательно рассчитанное время смакования. Согласованное предварительно со службой протокола. С теми, кто наверху. С теми, кто предопределяет необходимость согласования. С… Начал говорить, не дожидаясь, пока родится следующая фраза в мощном неструктурированном потоке сознания, имеющем целью…

– Абсолютная, полная легализация веществ, изменяющих состояние сознания. Разумеется, с полным контролем государства над всеми стадиями процесса от производства до дистрибуции и реализации.

Все теперь сидели тихо. Потребовалось некоторое количество заемного времени, чтобы переварить услышанное. Занимали кто где. В основном уже в следующем месяце – практически все мгновения той и следующей недели были выбраны. Вакуум молчания. Чёрная дыра восприятия.

– Вы с ума сошли, – первым справился с ситуацией Главный, отреагировав, как и полагалось главному.

– Отличная идея! – донеслось кашлем со стула у окна, где до этого было настолько тихо, что даже казалось, что там никто не сидит.

– Это же… Это же революция. Это же разрушение основ. Слом всего, над чем трудились наши… Ну, те… Которые… давно уже не зелёные… Как их, так их? – кричал тот, кто до этого выглядел самым скромным. Кто был небольшого роста, небольшого количества волос на голове, имел небольшого размера умнозвук в руках. Небольших руках, надо заметить.

– Предки это называется, Владимир Владимирович, – не упустил возможность проорать ему в лоб знающий слова сосед по столу.

– … – не подхватил тему Кто-то. – … – кто-то так и не смог ничего добавить осуждающего к термину «предки». – … – так и остался сидеть. Тихо сидеть. Сидели тихо, так как не было ничего сказать. Не имелось возможности. Не виделось вариантов. В рамках заданных реальностей с учетом специфики данного конкретного момента.

Старший не был готов реагировать привычным ему способом на заявление Главного относительно смещения своего положения в пространстве ума.

– Но… Вы ничего не сказали про финансирование, – нашёл наконец способ вернуться в струю конструктивной критики Главный.

– Не потребуется, – начал работать с возражением начальника Старший.

– А зачем это тогда нам вообще? – продолжил бескомпромиссно повышать уровень конструктивизма в беседе Главный.

– Другой формат здесь, коллеги, – обратился сразу ко всем присутствующим Старший. Рискованный ход, но в итоге можно было получить поддержку всех.

– Здесь лицензирование производства и сбыта, выдача разрешений. Мы получаем совершенно новую отрасль для регулирования.

Главный молчал, но молчал одобрительно, явно считая. Посыл был раскодирован немедленно.

– Это… перспективно… – поддержал Старшего Кто-то. – Лицензирование… Мммм… Выдача разрешений… Оооох…

– Очень перспективно… – кивнул Владимир Владимирович.

– Конечно, придётся выделить некоторое финансирование на изучение долгосрочных последствий одобрения предлагаемого способа, что…

– Ну наконец-то, – хмыкнул Владимир Владимирович.

– Есть дружественные структуры, кстати… – отметился в разговоре кто-то со стула у окна.

– Кстати, теперь работаем 30 / 70, – громко шепнул ему Кто-то.

– Что, неужели-таки снизили? – вскинул брови Владимир Владимирович.