Андрей Глазков - Тень

И всё равно потом что-то случается. Увиделась дорогая телепередача или прочиталась интересная статья в газете, заботливо принесённой соседской бабушкой… И всё – мир уже не такой как прежде. В голове всё оп… и превратилось в радиоактивный пепел по команде сурового парня из ящика…

…сакральное Знание семи способов ухода за акриловой ванной необходимо разделить с другими. Это жизненно важный момент, бро. Момент выживания. Знание, которое не было отдано, убивает. Так и с моей историей – её будет необходимо рассказать другим. Тебе. Им. Всем. Отдать. Выразить. Интегрировать. Тогда отпустит. Меня. Тебя. Их. Тогда случится свободный выдох, и ты снова сможешь выйти на улицу без необходимости воровато оглядываться по сторонам. Потому что я отпущу тебя. Уберу ствол. И ты пойдёшь нести переданную тебе весть дальше. Другим. Чтобы теперь тебе стало полегче – так же как становится мне, когда я говорю с тобой.

Усёк? Фуф. Как-то чересчур эмоционален я сегодня. Но я только разминаюсь. Я только начинаю, чувак. Так что ты сиди. Сиди, слушай.

В садике время летело особенно быстро и незаметно, когда другие дети летели из окон. Не со всеми я мог справиться, но часто удавалось что-то сотворить чудное. Неожиданное. Изъоконное…

– Извините, а вы давно пользуетесь своим мозгом? – пытал я дёргающегося воспитателя… дёргающегося от подведённого к паху оголённого провода. Провод в подобном виде хорошо раскрывает скрытые возможности человеческой сексуальности…

– Мозгом? В смысле? – кряхтел в ответ воспитатель, выплёвывая слезы и роняя достоинство.

– Ну, сколько лет вы осознанно пользуетесь мозгом как органом для размышления, анализа… – затем внимательный взгляд в глаза собеседника и смещение высоты уровня запроса:

– Ну, чтобы догнать до чего-либо…

Я часто сиживал один в глубине пустынного пыльного двора садика, за высокими зелёными кустами чёрной смородины, внимал жирным запахам борща, идущим из открытого окна кухни, думал о дальнейшем пути за забор, на волю, к зелёным деревьям и озеру, и понимал, что форма есть пустота, а пустота есть форма… Но не было рядом со мной Шарипуттры, некому было внимать алмазным скрижалям моей детской мудрости… Невысказанная истина растворялась в суете очереди за кормёжкой. Непроявленное капало на пол крупными кляксами манной каши. Невыраженное подавлялось и пряталось в туманных глубинах шатких шкафчиков с одеждой. Меня не учили интеграции. Мы не рисовали мандалы в те сумрачные постпостсоветские дни, выплескивая в тонкие рамки круга накопленное за предыдущий вечер с родителями. Не показывали друг другу свои чувства. Конечно, мы порой показывали друг другу что-то, когда случалось оставаться без воспитателя, конечно, мы выражали эмоции удивления, торжества, смущения относительно показываемого, но разве жалкие первые попытки изучения детской сексуальности могут сравниться с мощью процесса группового рисования? Но мир Странной страны уже проявлял себя в нашей реальности. Мы уже были на пути. Уже стали странниками, хотя сами того не знали. Но об этом чуть позже, ок? Ты же потерпишь, не так ли? Посидишь тут передо мной тихонько, чтобы мне не пришлось стволом тебе что-то делать неприятное, понял?

Уже тогда, в детстве, я рвался вперёд, отчаянно боролся за право бЫть, бежал в низины широких спокойных рек, сквозь тёмные ночи Ближнего Востока, надеясь исчезнуть либо в камышовых зарослях, либо… ну, как вариант… пропасть в предрассветной трепетной дымке, аккуратно стелющейся над сонным потоком чёрной реки. Сквозь боль и унижение, медленно, но упорно, спотыкаясь и падая, я возводил свою внутреннюю империю, свой храм пустоТЫ… Приходил потом дворник Аттокур и сметал всё прочь грязной метлой правды о… Некоторое время цветная пыль калейдоскопом висела в воздухе, но и она разгонялась гигантскими промышленными вентиляторами с поросшими мхом лопастями. Пыль сбивалась в пугливые облака за лампами накаливания. Сидела там в тишине, стараясь избежать внимания Распад-Оглы – доброго друга Аттокура, ответственного за чистоту внутренних пространств… Не учитывала пыль, что лампа прозрачна со всех сторон. Пыль, чо… Пыль – дура, веник – молодец, вроде даже так говорил какой-то древний воспитатель.

Извини, бро, отвлекся… Случайно нажимался внутренний шифт – не ищи скрытого смысла в заглавных буквах… кроме того, что я мало сплю в последнее время, так ещё иногда вот так заговариваюсь… Я постепенно разогреюсь, и дальше будет проще мне говорить. Будет ли тебе легче меня слушать? В целом мне как-то всё равно, но, наверно, вот так сразу в лоб не стоит тебе об этом говорить, да? Что? Как я говорю заглавными буквами? Хе… Это крутой навык. Рекомендую изучить. Писать многие умеют, а вот разговаривать, да ещё в нужных местах…