Алексей Лукьянов - Жёны энтов

Что со мной происходило в общей камере, я описывать не буду — вы и сами прекрасно знаете, как это делается. Нет, не отводите взгляда — я давно уже всем всё простил. В конце концов, эти люди боялись меня куда больше, чем я их ненавидел.

Прессовали меня около недели, и когда я, отчаявшись, нырнул головой в парашу, чтобы покончить с собой, меня спасли и отправили в лазарет, в отдельную палату. Когда я немного оклемался, когда язык перестал ощущать вкус говна, а нос — его запах, меня одели в цивильное и отвели на допрос. Хотя, конечно, это был не совсем допрос. В кабинете, оштукатуренном «под шубу», меня ждал пожилой следователь.

— Присаживайтесь, Нагорских, — сказал он.

Когда я присел, он подвинул ко мне банку с леденцами:

— Угощайтесь.

Зубы мне все выщелкали, но я взял карамель и сунул её за щеку. Не люблю это словосочетание, но по-другому всё равно не скажешь.

— Похоже, вам пришлось туго в последние дни?

Я не ответил. Нет смысла отвечать на риторические вопросы.

Следователь это тоже понимал, поэтому продолжил:

— Судя по вашему личному делу, вы прилично успевали по всем предметам. Что вы знаете о Большом Блице?

Вопрос был с подковыркой. Большой Блиц — термин западный, у нас в стране не прижился. Шамкая, я пересказал то, что знал с уроков истории. Волна женской смертности, прокатившаяся по всей планете пятнадцать лет назад и уничтожившая девяносто девять и девять десятых процентов женского населения Земли, объяснялась мутацией микрофлоры человека, случившейся в результате аномальной солнечной активности примерно за полгода до трагедии.

Так объясняли катастрофу западные пидарасы. Наши учёные давно доказали, что это вырвавшийся на свободу из натовских секретных лабораторий вирус. Пидарасы хотели, чтобы умерли только российские женщины, но просчитались — жертвами вируса стали почти все женщины мира. В живых осталось лишь два или три миллиона на всю планету. Но, к сожалению, они навсегда утратили способность рожать, так что проблема естественного воспроизводства населения остаётся неразрешённой. Я с братом, мои одноклассники, а так же миллионы других моих ровесников были последними, кто появился на свет естественным путём. Но матерей своих мы не знали — они погибли почти сразу после нашего рождения.

— Вы прилежный ученик, — похвалил меня следователь. — А знаете, почему выжили те несколько тысяч женщин?

Разумеется, я тогда в силу молодости ничего не знал.

— Дело в том, что они не были женщинами в полном смысле слова. Это были транссексуалы. Рождённые мужчинами, они чувствовали себя запертыми в чужом теле, и только после операции по смене пола стали теми, кем стали. Теперь понимаете?

Следователь посмотрел на меня, как будто я сам должен был догадаться, что дальше. Я и догадался. Как догадался, что домработница Саша — вовсе не домработница, а домработник. И по какой именно причине папка не хотел их нанимать.

— Нет, — сказал я.

— Почему? Проверено — транссексуалы получают такое же сексуальное наслаждение от контакта, как и мужчины. В этом нет ничего противоестественного — вы просто станете женщиной, и всё.

— И носить следящий браслет?

— А на зоне вы будете носить следящий ошейник. И от сексуальных контактов не будете получать никакого удовольствия, как вы, наверное, успели убедиться. Впрочем, я пришёл сюда не предлагать вам выбор.

Он достал из портфеля листок бумаги и зачитал:

— Решением закрытого судебного заседания Нагорских Николай Олегович признаётся виновным в совершении тяжкого преступления, предусмотренного статьёй сто двадцать первой, частью третьей-прим, и приговаривается к хирургической кастрации. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

Он не ожидал, что я так быстро отреагирую. Я вскочил со стула и вцепился следователю в горло. К сожалению, я не успел нанести ему хоть сколько-нибудь тяжких повреждений — охранник ворвался раньше и приголубил меня шокером.

Меня вновь унесли в общую камеру и кошмар возобновился. Меня били и насиловали ещё две недели, пока я не почувствовал полную апатию к тому, что происходит с моим телом. Я надрачивал одновременно двоим уркам, сосал у третьего и подставлял анус четвёртому, и не чувствовал абсолютно ничего, кроме физической усталости. Это просто, поверьте, не стоит смотреть на меня, как на чудовище.

Через четырнадцать дней меня, истощённого физически и эмоционально, снова перевели в лазарет, откормили, и начали готовить к операции. Женские гормоны я получал с пищей, движения и речь мои стали мягче, плавнее. Не могу сказать, что это меня раздражало. Я смирился. Поэтому, когда меня уложили на каталку и повезли в операционную, я не сопротивлялся. И вот теперь вы видите перед собой то, что видите.