Алексей Лукьянов - Жёны энтов

Содержание домработницы обходилось дорого. Постоянные тренинги, отдельная комната, браслет слежения, эстетическая хирургия, лекарства, одежда, косметика. Да и рискованно — бывали случаи, когда тренинги не помогали и домработницы срывались. Впрочем, вы и сами это теперь знаете, так что объяснять, думаю, не нужно.

После близости мы принялись драить квартиру, будто пытались избавиться от следов преступления. Постельное бельё, одежда — в стирку, потом я с пылесосом, а Жека — с тряпкой и шваброй, каждую комнату, окна нараспашку, чтобы проветрить квартиру. Я думал, как помочь Сергею Игоревичу, Жека тоже об этом, правда, немного в другом направлении. После уборки я пошёл в душ, и тщательно вымылся. Когда я вышел, Жека чистил на кухне картошку.

— Мы должны позвонить, — сказал он.

— Игоричу?

— В милицию.

— Ты чё, ёбнулся? — обалдел я.

Жека не обиделся. Он даже не обернулся на меня, просто стоял у раковины и снимал с клубней тонкую аккуратную стружку.

— Завали и слушай, — продолжил он. — Стопудово сейчас все наши растрепали своим родакам про Федьку и его ёбаного дядю. Если родаки не идиоты, они уже звонят в ментовку. И если Трефилов действительно впопеску, а мы не позвоним, это может плохо для нас кончиться. Станут спрашивать, почему вы одни не позвонили, начнут проверять. Нахуя нам это надо?

— Ты же сам…

— Колян, если мы этого не сделаем, нам пиздец, понимаешь? И папке пиздец. Мы должны…

— Понял, не дурак, — огрызнулся я. — Только это без меня.

— Как хочешь. Дочистишь картошку? Мне тоже в душ надо.

Я занял его место.

— Только не обижайся. Так надо.

— Проехали.

В душевой зашумела вода. Я чистил картошку и думал. Конечно, Жека был прав. По телевизору и в соцсетях постоянно сообщалось о пропавших пацанах нашего возраста, о неопознанных трупах. Разбуди нас во сне, мы без ошибки могли оттарабанить правила поведения с незнакомыми людьми. Мы их не просто наизусть знали, мы их соблюдали! Но всё равно: раз в полгода — в год, то тут, то там исчезали пацаны. Трефилов мог оказаться хорошо зашифрованным педофилом.

Но я в это не верил.

— Жека, я всё, — крикнул я. — Хлеба купить надо.

— Деньги на тумбочке, — ответил Жека сквозь шум воды.

Это был последний раз, когда я слышал его голос.

Не нужно думать, будто я не боялся. Худшего ужаса я в жизни не испытывал, даже потом, когда всё оказалось гораздо страшнее. Мне казалось, что за мной следят, за каждым углом я видел харю Федьки Прошина, в каждом встречном — неведомого мне дядю Гошу из Сибири. Пару раз я даже порывался уйти, но понимал, что если я сейчас не сделаю то, что задумал, на это решится Жека, и что-нибудь плохое может случиться с ним. И ещё я знал, что он может не выдержать. Конечно, серьёзнее и увереннее в себе был он, но терпеливей и методичнее — я.

По пути я всё же заглянул в магазин и купил буханку ржано-пшеничного, большей частью ради того, чтобы успокоиться. Запах свежеиспечённого хлеба успокаивал, и по пути к Трефилову снюхал почти полбуханки.

Мы несколько раз были у Сергея Игоревича дома — навещали, когда он болел, поздравляли с днём рождения, заносили рефераты, если не успевали сдать в школе. Его однокомнатная квартира имела спартанский вид, единственной роскошью там была домработница Саша. Саша так же была нашим секс-инструктором, она учила нас, как пользоваться женским телом, чтобы получить максимум удовольствия. Саша не была красивой, но телом своим владела виртуозно, в её кабинет всегда выстраивалась огромная очередь, она запускала по пять человек одновременно. Правда, в квартире Трефилова она принадлежала только ему, и Сергей Игоревич всегда запирал Сашу на балконе, когда в гости приходили мы.

У дома Трефилова меня накрыло очередной волной страха. Возможно, я предчувствовал, чем всё обернётся, но, если отбросить всё эту инфернальную чепуху, я боялся не последствий, а того, что Сергей Иванович на самом деле окажется пидарасом, и загнанный в угол, сотворит со мной нечто ужасное. Он сам на уроках рукопашки рассказывал о таких случаях, и настаивал, чтобы никто из нас, ни под каким предлогом, не соглашался садиться в машины или заходить в квартиры к незнакомым людям.

Несколько раз вдохнув аромат остывающего хлеба, я вошёл в подъезд, поднялся на третий этаж и утопил кнопку звонка. С той стороны послышались шаги.

— Кто? — спросил Трефилов.

— Сергей Игоревич, это я, Нагорских.

— Коля? Что-то случилось?

— Мне нужно с вами поговорить, это очень важно.