Филип Дик - Глаз Сивиллы (сборник)

Если говорить о контакте с внеземным, в него сначала нужно вступить в своем воображении. Когда вы читаете НФ, вы делаете то же самое, что делаю я, когда пишу. Ваш сосед — столь же чуждая для вас форма жизни, что и для меня. Рассказы в этом сборнике — попытка приема далеких, едва различимых, но очень важных сигналов. Мы слышим их только глубокой ночью, когда все затихает. Газеты прочитаны, телевизор выключен, машины загнаны в гаражи. Вот тогда я начинаю слышать слабые голоса с далекой звезды. (Я проверял, наилучший прием с 3 ночи до 4.45 утра.) Конечно, когда люди спрашивают меня, где я беру свои идеи, я говорю им, что не знаю. Так безопаснее.

Давайте возьмем эти рассказы и будем рассматривать их как (первое) результат неуверенного приема, перемешанный с умением придумывать, и (второе) альтернативу цветной рекламе собачьего корма на ТВ.

Большинство этих рассказов написаны, когда жизнь моя была проще и обладала смыслом. Я мог указать разницу между реальным миром и миром, о котором я писал. Я вскапывал сад, и в прополке сорняков не было ничего из других измерений… но потом ты становишься писателем-фантастом и начинаешь смотреть на сорняки с подозрением. Каков мотив их распространения?

Кто первый посеял их?..

Вопрос, который я всегда задавал себе: что это на самом деле? Выглядит как сорняк. Он хочет, чтобы мы именно так и думали. Но однажды маскировка спадет, и мы узреем его истинное обличье. Сорняк — или то, что мы считаем сорняком — начнет диктовать нам условия. В моих ранних рассказах полно такого. Позже, когда моя личная жизнь стала неизмеримо сложнее и запутаннее, беспокойство о сорняке куда-то ушло. Я понял, что самая большая боль приходит не с другой планеты, а из глубин сердца. Конечно, может случиться и так, и эдак: жена с сыном оставят тебя, ты будешь сидеть в одиночестве, не зная, как жить дальше, а тут вдобавок ко всему марсиане обрушат на тебя крышу дома.

Что касается того, о чем рассказы этого сборника, я не стану, как обычно, говорить, что рассказ должен говорить сам за себя, потому что я просто не знаю. Я имею в виду, я не знаю, кто и что извлечет из них. Однажды дети одного школьного класса написали мне о моем рассказе «The Father-Thing», и каждый из них хотел знать, откуда я взял сюжет… Вопрос несложный, поскольку рассказ основывался на детских воспоминаниях моего отца, но после некоторого размышления я переписал ответы. И ни один из них не повторил другой. Со всей честностью я дал каждому ребенку свой ответ. В этом, мне кажется, и проявляется писатель. Дай ему шесть фактов, и он свяжет их так, потом эдак, а потом еще как-то и будет делать это — пока вы силой не остановите его.

Литературную критику, наверное, нужно оставить критикам, поскольку это их работа. Однажды я прочел в известном критическом сборнике, что в моем романе «Человек в высоком замке» булавка, которой Джулиана застегивает свою блузку, символизирует соединение тем, идей, подсюжетов и вообще всего в романе — а я об этом и не подозревал. А если бы Джулиана, тоже не зная об этом, расстегнула булавку? Роман бы развалился на кусочки? Или раскрылся бы посередине, обнажая начинку (именно поэтому ее бойфренд и попросил Джулиану застегнуть булавку)? Попробую и я расстегнуть булавку, скрепляющую эти рассказы.

Преимущество рассказа над романом в том, что вы ловите протагониста в яркий момент его жизни, тогда как в романе приходится следить за ним день за днем. Откройте роман на любой странице, и происходящее покажется вам скучным или маловажным. Единственное, что выручает, — это стиль. Впрочем, многие профессиональные романисты настолько оттачивают стиль, что содержание окончательно исчезает. В рассказе такое не проходит. Там обязательно должно происходить что-то важное. Думаю, именно поэтому увенчанные лаврами профессиональные писатели предпочитают романы. Стоит отточить стиль, и дело сделано. Вирджиния Вульф, к примеру, умудряется писать вообще ни о чем.

С этими рассказами все по-другому. Садясь писать, я обязательно должен был иметь идею. На чем-то рассказ должен был основываться, на какой-то реалы ной вещи, из которой он мог вырасти. Чтобы человек мог сказать: «Вы читали рассказ о том, как…» и тут же сформулировать, о чем он. Если идея ощущается как истинный герой рассказа, тогда НФ-рассказ остается идеальной формой научной фантастики, тогда как роман распространяется по многим направлениям. Большая часть моих романов произошла из ранних рассказов или является сплавом нескольких рассказов. Зародыш романа лежит в рассказе, и тем не менее некоторые из моих лучших идей, которые очень много значат для меня, я никогда бы не смог развить до романа. Несмотря на все мои попытки, они существуют только как рассказы. (1976)