Ариша Дашковская - Опасный синдром

1.3

Утро разбудило Марию странными щелчками. Открыв глаза, Мария увидела нависшего над ней вчерашнего доктора. Застиранная простыня, которой она накануне была накрыта по шею, валялась скомканная в ногах. Доктор не заметил ее пробуждения, он возился с застежками на широком ремне, стягивающем талию Марии. Ремни на запястьях и щиколотках он уже успел расстегнуть. Закончив, доктор распрямился и, заметив, что Мария с ужасом наблюдает за ним, пояснил:

– Вас пристегнули для вашей же безопасности. Это обычная практика. Было бы печально, если б вы упали и покалечились.

Затем он придвинул скрипучий деревянный стул к койке, уселся на него и приподнял руку Марии. Мария подумала, что доктор еще не успел побывать в отпуске – об этом свидетельствовала светлая кожа, лишенная малейшего намека на загар. Но даже на фоне его ладони ее рука казалась выточенной из алебастра. Марию ужаснули фиолетовые сосуды, сплетающиеся в мелкую уродливую сеть. У малыша Адама в течение нескольких месяцев после рождения была такая же кожа. Мраморная. Так ее называла Люси. Подруга говорила, что это признак проблем с кровообращением. И если состояние кожи нашло логическое объяснение, то ногти повергли Марию в шок. Уродливые, криво, почти до мяса обрезанные, покрытые безвкусным вишневым лаком. Мария помнила, что, когда она садилась в машину к Джефу, на ногтях был идеальный френч. Неужели кто-то, пока она находилась в коме, подстригал и красил их?

Доктор отпустил ее руку, и та безвольно шлепнулась на кровать.

– Ногти… – чуть слышно прохрипела Мария, надеясь, что доктор всё же разберет невнятные звуки.

– Мария, неудачный маникюр не диагноз. Помочь ничем не могу, – он усмехнулся, будто сказал хорошую шутку. – Сейчас мы попробуем поупражняться. Готовы?

Мария проигнорировала вопрос. Ее не заботил доктор, который терпеливо ждал ответ. Она чувствовала какой-то подвох. Что-то было неправильно. Но она никак не могла уцепиться за мысль. Наконец она поняла – доктор ни слова не сказал про Джефа и Люси. Им должны были сообщить, что Мария пришла в себя. Даже если посещения не разрешены, друзья нашли бы способ оказать ей внимание. Люси передала бы что-нибудь вкусненькое, а Джеф уставил бы всю палату цветами, как делал раньше. Даже не так. Джеф вытащил бы ее из этой убогой больницы, поместил бы в лучшую клинику, нашел бы высококлассных специалистов. Он не раз говорил, что Мария – самый важный проект в его жизни, он бы боролся и сделал всё, в том числе невозможное, чтобы она снова смогла играть. Если только… Нет. Мария отогнала испугавшую мысль. С такими, как Джеф, никогда ничего серьезнее простуды не случается. Так что не нужны ей упражнения. Пусть доктор катится с ними и со своей унылой богадельней ко всем чертям. Ей нужен Джеф. Он заберет ее домой.

– Где Джеф? – Мария торопливо задала самый важный вопрос, боясь, что ее сознание снова сыграет с ней злую шутку, и выстроенная с таким трудом логическая цепочка рассыплется на детали пазла – попробуй собери потом воедино.

– Не имею ни малейшего понятия, о ком вы. Но чем быстрее вы восстановитесь, тем скорее его увидите, кем бы он ни был. Давайте не болтать, а заниматься делом, – доктор посмотрел на Марию с легким укором. – Для того чтобы заново научиться разговаривать, нужно развить мелкую моторику. Вы, должно быть, знаете, что наша речь находится на кончиках пальцев. Попробуйте пошевелить указательным.

Мария с досадой подумала, как сильно повезло доктору, что пока она может говорить только отдельные слова, да и те даются непросто. Уж она бы прочитала ему отповедь и заставила связаться с Джефом. Получалось, что единственный способ скорее оказаться дома – поладить с собственным языком. И чем быстрее она это сделает, тем лучше. Осталось убедить в этом свои пальцы. Мария уставилась на них, мысленно уговаривая пошевелиться, ругала их и умоляла, но они оставались неподвижными.

Какое-то время доктор с интересом наблюдал за нелепой пантомимой в исполнении пациентки, но потом ему наскучило.

– Послушайте, Мария. Представьте, что вы видите свою руку. Представьте, что ваши пальцы двигаются. Увидьте это здесь, в голове, – доктор постучал указательным пальцем по ее виску. – Сила мысли творит чудеса.

Мария всегда относилась со здоровым скепсисом к подобным утверждениям, но не попробовать, хотя бы для того, чтобы доказать обратное, не могла. Она представила свою руку такой, какой она была до болезни – ухоженной, изящной, без жуткой сосудистой сетки, с ноготками-френч. Пальцы двигались легко и свободно. Но только в ее фантазии. В реальности уродливая рука покоилась на застиранной посеревшей простыне и плевать хотела на силу мысли. Чудо не произошло. Мария констатировала этот факт стоном и бросила беспомощный взгляд на доктора.