Ариша Дашковская - Опасный синдром

Пока Мария боролась лишь со своим непослушным языком, да и то безуспешно. Она повторяла снова и снова два вопроса, которые собиралась задать доктору. Только доктор не спешил возвращаться.

В закрашенное белой краской практически до самого верха окно заглянула темнота, сначала несмело, а потом набралась наглости в своем стремлении погрузить палату в кромешный мрак. Но ее планам не суждено было сбыться. Вероятно, сработал датчик, и загорелась длинная люминесцентная лампа над входной дверью. Холодный голубоватый свет нервировал Марию, к тому же лампа протяжно гудела, будто в палату залетел пчелиный рой.

Мария ненавидела больницы. В детстве она старалась болеть как можно реже или, если не получалось не заболеть, скрывала симптомы от взрослых. Но обмануть внимательную Кейтлин было непросто, а отец любил перестраховываться, потому избежать больниц у девочки не получалось. Днем в уютных палатах было еще терпимо, а по вечерам накатывала тоска. Мария подолгу застывала, прижавшись лбом к холодному стеклу, и смотрела на ночной город, чувствуя себя бесконечно одинокой. Она без разговоров отдала бы все свои игрушки, лишь бы оказаться в это мгновение дома.

От воспоминаний сердце сжалось, и в ту же секунду его обожгло так, будто оно попало в кастрюлю с раскаленным маслом. Жар распространился ниже, опалил легкие и захватил живот. Внутри бушевало пламя, а Мария не могла пошевелить ни единым пальцем. Всё, что у нее получалось – стонать и хрипеть – агония была мучительной. Совсем рядом, слева от кровати, маячила красная кнопка вызова персонала. Стоит протянуть руку – и помощь придет. Только протянуть руку… В глазах Марии застыли слезы бессилья. Она молила, чтобы кто-нибудь случайно вошел, а спустя несколько минут боль лишила ее возможности связно мыслить. Осталось единственное всепоглощающее желание, чтобы жизнь быстрее оборвалась, избавив ее от мучений.

Потом всё выгорело. Пожар не оставил после себя пепелища – только пустоту, разрастающуюся и свербящую, жаждущую поглощать. Пустота требовала от Марии решительных действий, звала куда-то, будто не могла смириться с тем, что та неподвижно лежит. Она тянула мышцы, выламывала скованные параличом члены, выкручивала суставы. Слезы оставляли на щеках Марии неровные дорожки. На стоны уже не было сил, а пытка всё продолжалась.

Мария не заметила, как открылась дверь. Доктор бросил быстрый взгляд на Марию, чертыхнулся и достал из кармана прямоугольный непрозрачный пакет, похожий на те, в которых продают детское питание, только белый, без надписей.

– Сейчас станет легче. Потерпите. У вас уже установлен назальный зонд. Это не займет много времени, – пробормотал он, в пару шагов пересекая палату.

Доктор выдвинул верхний ящик прикроватной тумбочки, застыл над ним в поисках необходимого и уже через миг извлек двадцати кубовый шприц. Набрав в него розоватую субстанцию из пакета, доктор постепенно ввел содержимое в трубку, закрепленную на щеке пациентки. Мария дернула головой – зонд неприятно давил на надгортанник. Как только масса достигла желудка, боль прошла, и Мария ощутила умиротворение. Способность связно мыслить вернулась, и Мария удивилась столь быстрому обезболивающему эффекту лекарства, понадеявшись, что оно не содержит в своем составе наркотиков.

– Как себя чувствуете? Вам лучше?– поинтересовался доктор.

Эйфория окутала Марию теплой волной. Ей не хотелось шевелиться лишний раз, даже кивать, поэтому она просто моргнула.

– Давайте я помогу вам. Так будет удобнее, – доктор отрегулировал изголовье койки и приподнял Марию.

Мария планировала спросить о Джефе при первой возможности, но теперь она промычала совсем другой вопрос, к счастью, доктор разобрал его.

– Мария, вы в больнице. Шесть месяцев вы провели в коме. У вас серьезно поражен головной мозг, имеется ряд сопутствующих заболеваний. Работу речевого и двигательного центра мозга мы восстановим, так что не спешите себя хоронить. То, что с вами сегодня произошло, моя оплошность. Больше такого не повторится. Сейчас я сделаю пару инъекций, и вы отдохнете.

Полгода! Полгода комы. Что за событие привело к столь чудовищным последствиям? Доктор сказал, что она снова сможет говорить и двигаться. Сказал так, будто безоговорочно был уверен в результате. Разве так бывает? По опыту Марии, врачи всегда оставляли лазейки и никогда не давали стопроцентных гарантий.

Но Мария не успела хорошо поразмыслить над этим – доктор ввел в катетер золотистую жидкость, а потом прозрачную, и тьма плотным покрывалом окутала ее сознание.