Слава Ром - Реформа головорезов

– А что про это говорить? – возразил второй грузчик, но все же отложил газету. – Ждимир жил за счет леса. Сибирь, деревья. Мы их рубили, укомплектовывали и переотправляли. Я так же, как и тут работал на складе, но не продуктовом. Мы сруб на нем хранили. Прежде чем продать, его подсушить надо. Судьба меня никогда не жаловала, но в тот день уберегла. Я с другом перетаскивал бревна. Ради остатков не хотелось машину гнать, решили сами управиться. Мы выталкивали груженную доверху телегу, друг спереди руководил, а я сзади пихал. Я говорю руководил, потому что из нас двоих только он дорогу мог разглядеть, а я за деревьями ничегошеньки не видел. На дурака понадеялся. Когда парень тот, повернул телегу криво, колесо попало в скол на полу. Повозка перевернулась и большущее бревно мне на ногу упало. Ударило как раз по левой ноге. Я кричал так, что горло сорвал. Помощник перепугался, бледный как полотно, стоял и боялся приблизиться. Пока другие прибежали, пока стащили бревно, времени много прошло, а перелом серьезный. Мелкоосколочный. Я после этого хромать начал, когда похожу за день много.

Второй рабочий хлопнул себя по левой ноге.

– Больница наша рядом с новостройками стояла на выезде. На нее гранд удалось выбить для развивающегося города, жители радовались. Здание новое и красивое. Я после операции лежал и двигаться не мог, нога к гирькам привязана, чтобы кости ровно срастались. Семьи у меня нет, и ухаживать дома некому, потому оставался в стационаре под наблюдением врачей. И пока я лечился, в одну ночь наш склад сгорел. Как потом разбирательство постановило – непредумышленный поджог, якобы кто-то по халатности бросил спичку недалеко от строений. Но я знаю, что это не так, поджог еще какой предумышленный. Владельцы складов лес продавали скупщикам не по договору, а когда государство с них стребовало древесину, так уж отдавать нечего было. Я собственными руками помогал им этот лес сплавлять… Тогда ж ничего не знали еще, я не виновен. Эти идиоты ничего лучше не придумали, как устроить пожар, чтобы от всех обязательств избавиться и страховую выплату получить. Не догадывались они, что вместе со складом полгорода сгорит. Дождей тогда не выпадало пару месяцев, сухостой стоял, по траве огонь распространился. Пожар в больницу не добрался из-за того, что она далеко. Помню только, как все плакали. Из других палат все приходили люди в мою, потому что в той комнате, где я лежал, окна выходили на огонь. Пациенты, санитарки, медсестры, врачи – все люди подходили к окнам и плакали. Одни уходили, другие решались подойти. Я же ничего не видел, двигаться нельзя, прикованным к кровати остался. И как я благодарен провидению, что оно меня лежачим в тот день сделало! Не стоит такое видеть человеку. Я бы, не будь привязанным, по любопытству не удержался. А впрочем, кто знает? Потом, потом состоялся суд – некоторые говорили, что этот склад подожгли сами хозяева, чтобы скрыть, что лес весь скраден, но кто разберется, из-за чего на самом деле вспыхнуло… Улики в пожаре уничтожены. После этого городу много денег выделили, но под шумок переформировали в деревню. Нас всех со склада сократили, предложили подождать, когда его отстроят заново, но я не захотел. Меня в городе ничего не держало, я и уехал. Как здесь очутился не помню, я тогда мало думал, но на жизнь не жалуюсь, через труд все выправляется.

Второй рабочий умолк и задумался. Первый во время исповеди молчал, но теперь решил прервать тишину.

– Не повезло Петьке, правда? – он толкнул меня в бок.

"Да", я кивнул.

– Зато теперь под столицей обитает и такое место холеное отхватил.

Второй грузчик хотел еще что-то добавить, но подъехала очередная машина, и мы втроем принялись нагружать ее.

– А я здесь всегда жил – начал свою историю первый грузчик. – Много, где работать довелось, даже ездил в молодости вахтами в столицу в надежде на наживу, но как постарел, так последние три года тут тружусь. Сейчас я понимаю, что это к лучшему. Помимо еды бесплатной, я тебе об этом уже говорил, я стал с семьей чаще видеться. Смотрю, как растут мои дети – девочка и сын. Кате семнадцать, она уже совсем взрослая, Гоше девять, он у нас еще в Деда Мороза верит. А кто им наряжается? Я, конечно. Он в меня без сомнения верит. Жена работает на хлебозаводе. Приходим оба домой поздно и поругаться-то некогда. Жизнь у нас благодаря занятости мирная и в достатке.

– А знаешь, с этими воспоминаниями что-то не то, – неожиданно вмешался второй грузчик.