– Не разговаривать!
Двинулись дальше. Светало. Лучи пробивались сквозь листву полосами. Живность, не обращая внимания на человеческие страдания, летела по своим делам. Жужжали шмели, то и дело мошкара кусала несчастных. Прочая живность свободно летала, где им вздумается. Безымянный обратил внимание на слово “Свободно”, промелькнувшее в сознании, но дальше этого мысль почему-то не пошла.
Люди понуро, но беспрекословно, шли в тишине. По дороге убили еще несколько человек. Один попытался сбежать, и его настигло копье. Безымянный так и запомнил – упавшее тело, полностью скрывшееся в высокой траве, и только древко торчало вверх, видимо застряв в спине. Солдату пришлось наступить на труп, чтобы выдернуть его. Другой попытался напасть на конвойного и выхватить меч. Они стали бороться, что было большой ошибкой – в спину храбреца воткнулось сразу два солдатских меча. Остальные пленные смотрели на происходящее безучастно, смирившись со своей участью.
Вышли на поле, стало теплее. Безымянный впервые увидел солнце – настолько яркое, что смотреть на него было больно. Подул ветерок, охлаждая тело. Идти стало приятнее и легче, и он улыбнулся, чувствуя, как ему хорошо. Его голова сейчас была свободна от мыслей, он просто удивлялся и радовался каждому открытию в этом мире. Ему было все равно, куда их ведут и что ожидает там, впереди. Его не беспокоили смерти, он принимал все как должное. Пару раз по нему проходился хлыст, подгоняя. Он ничего не чувствовал, в отличие от остальных людей – кто-то пытался закрыться руками, крича от боли. У некоторых были глубокие раны, если сильный удар разрывал кожу.
– Привал! – скомандовал всадник.
Люди так и свалились в траву, от усталости и… чего-то еще? Безымянный увидел, что у некоторых губы потрескались, хотя их туда не били.
– Воды, – попросила Эсфия у солдата, но тот прошело мимо, даже не удостоив ее взгляда.
“Вода? Что это и зачем нужно?”
“Чтобы утолить жажду”, – ответило сознание.
“Это как?”
И в этот момент он ощутил жажду и сухость кожи, почувствовал, что и живот пустой и хочется есть.
“Ого… Это испытывают все? А что еще они чувствуют?”
Тут же он почувствовал боль на спине от разорванной ударами плети кожи, ссадины и синяки на руках, из разорванной губы заструилась кровь, ноги, сбитые и обмороженные, отогревшись на солнышке, нещадно болели.
“Нет… Не хочу.. Не хочу это чувствовать. Не надо”. В этот момент все прекратилось. Он ощупал губы – гладкая кожа. Синяки на руках исчезли, мозоли затянулись, будто и не было их. Безымянный оглядел людей уже другими глазами. “Бедные люди. За что их так? Они же несчастные. А что тогда было с теми, кого оставили в лесу?”
“Они умерли, их больше нет”.
“Умерли… Они больше ничего не чувствуют. Они теперь не здесь. Что все это значит?”. В этот момент мир померк, он впервые увидел поток картинок – ег убивали всадники, солдаты, он пытался убежать, но его настигали. Он – женщина, и его насилуют, он мужчина – и его сжигают.
“Хватит!!!” – закричал он мысленно и очнулся. Тяжело дыша, он огляделся. Никто на него не смотрел, будто и не было ничего.
“Что это было?” – спросил он сам себя.
“Последние мгновения жизни несчастных”.
Безымянный не мог понять и принять эти факты, и этот мир. Но главное, он не понимал, что ему делать. Единственное, что он понял точно, что ему бесконечно жаль этих несчастных.
К концу дня они подошли к деревянному частоколу лагеря. Безымянный посмотрел вниз в ров под стенами, откуда на него уставились заостренные палки, врытые в дно. На деревянной башне их окликнул часовой:
– Кто такие?
– Пятая центурия третьего манипула, – отрапортовал всадник.
– Легион?
– Четвертый скифский.
– Пароль?
– Слава императору Константину!
Спустя несколько минут за частоколом послышалась возня, стук, ворота медленно открылись, пропуская в лагерь прибывших. Внутри укрепления были четкие ряды палаток, свободные проходы позволяли обороняющимся быстро собраться для отражения атаки, укрываясь за частоколом. На перекрестках дежурили солдаты, по лагерю двигались патрули в полном военном снаряжении – щитами и копьями, в доспехах, готовые немедленно вступить в бой.
Пленников посадили в клетки, выставили стражу. Безымянный видел, что люди уже смирились со своей судьбой, и пребывание в клетке уже никак на них не влияет. Но он по-прежнему не знал, что должен делать и должен ли. Никого не зная, не имея цели в жизни, он просто смотрел на происходящее, как губка впитывая все и удивляясь окружающему миру, каждой травинке, всему увиденному.
Читать дальше