Мила Бачурова - I9 – II – II / II – II– 6I

И погнал.

Как Гагарин в космос полетел, а вся страна по радио за полетом следила. Да что страна! Весь мир следил с замиранием сердца. Как он приземлился в Казахстане где-то и как его потом в Москве встречали.

Витьке повезло. Школа его — недалеко от улицы Димитрова. Их, учеников, вдоль улицы построили с цветами, а машина, на которой Гагарина везли, мимо ехала. ЗИС правительственный, черный с хромом. Красивый — до жути.

Космонавт в машине в полный рост стоял. Улыбался, рукой махал. А ребята цветы под колеса бросали. Витьку в первый-то ряд не пустили, там малышей выстроили, но космонавта он хорошо разглядел.

Как тот смотрел, как улыбался во весь рот — будто весь мир обнимал. Глядишь и понимаешь — вот он, настоящий советский человек!

А потом по радио говорили, что это — самый первый шаг нашей страны к покорению космического пространства. Скоро будут еще и еще!

И на Марсе будут яблони цвести… Слышала такую песню?

Я головой мотаю, а Витька:

— Ну, и ладно. Зато плакать перестала.

И улыбается не хуже своего Гагарина. Я и не поняла, как сама заулыбалась.

Витька с чего-то решил, что времени у нас осталось немного.

Если, говорит, в этом пространстве все перевернуто, то теоретически расстаться мы с тобой должны в полночь. Когда часы и так, и этак нули показывают. А времени — десять уже. И тут я вдруг поняла, что расставаться с ним жуть как не хочется. Сама не заметила, сколько всего этому дураку выболтала, ни с одной подружкой так не трепалась.

И про мать, как она вечно на работе занята, а домой приходит — орет, что лежу — ни фига не делаю.

И про Оксанку, которая вся из себя искусством интересуется, а по правде — только парнями.

И про то, что мне на хрен не уперся никакой универ.

И про одноклассников-дебилов, и вообще про разное.

А Витька — знай себе кивает. Грустно так.

— Чудной вы, — говорит, — народ. Слушаю тебя, слушаю — никак в толк не возьму, чего ты от жизни-то хочешь?

Я обалдела малость. Задумалась.

— Чтобы все от меня отстали, — говорю.

— Ну, — он говорит, — допустим. Дальше что?

Я подумала и говорю:

— Все любимые сериалы пересмотрю — это раз. Кошку заведу, шотландскую вислоухую. Вот такую! — фотку нашла, показала ему. — Это два. И создам про нас с ней группу в контакте.

А Витька как заржет.

— Ты чего?!

— Да Тома Сойера вспомнил. Как тот мечтал, что купит саблю, барабан, щенка-бульдога и женится! — и хохочет.

Так, что и я не удержалась.

— Бульдога, — говорю, — не хочу, они слюнявые. И замуж тоже не хочу.

— Это, — Витька говорит, — я уже понял. Вот ведь… Мы-то думаем, что через пятьдесят лет — ух как все будет! Реки вспять повернут, целину поднимут. На Луне базы построят для покорения Дальнего Космоса. Все болезни победят! Коммунизм везде настанет, царство мира и труда! А ты говоришь, кошку вислоухую… Значит, выходит, что-то мы неправильно делаем.

Ржать перестал, задумался.

— Значит, — говорит, — как-то по-другому надо! Мы, может, для того с тобой и встретились, чтобы я это понял? И что-то изменил? А?

Я плечами пожимаю. А он, уверенно так:

— Ничего. Предупрежден — значит, вооружен. Вот, увидишь: вернешься в свое время, а там — совсем другая жизнь! Гораздо лучше.

Я сначала засмеялась, а потом загрустила. И подумала, что, будь у меня в моем времени такой друг — может, и на фиг бы не сдалась никакая кошка.

Витька это по глазам, наверное, понял.

— Ладно, — говорит, — не кисни. Разберемся! — и за плечи обнял.

Всю жизнь бы вот так рядом сидела.

— А может, мы и не расстанемся? — я лепечу. — Может, когда стенка эта пропадет, я в твоем времени окажусь? Или ты — в моем?

Витька задумался.

— Ну, лучше бы, — говорит, — конечно, чтобы ты — в моем. Мне мамку бросать нельзя. А вообще…

И все. Перестала я его слышать.

Чувствовала еще, недолго — дыхание, руки, — а потом пропало все.

Как так?! — это я успела подумать. Ведь нету еще полуночи-то? Почему?!

А потом у меня снова в глазах потемнело.

2018-й год.

Москва, лаборатория экспериментальной медицины.

Витьку я, конечно, искала.

Весь интернет перерыла, пыталась хотя бы фамилию узнать. И через завод, и через школу на бывшей улице Димитрова — сейчас ей дореволюционное название вернули, Якиманка.

Но заводские архивы, когда фабрику в арт-объект превращали, затерялись. А школ на Якиманке сейчас и вовсе нет. Когда-то были, целых две, но одну снесли, а в другом здании — банк какой-то.