Алекс Тарн: Хайм

При первой же подвернувшейся оказии я уехала подальше от родного города – туда, где меня не знали, где никто еще не был свидетелем моего горя и унижения – ни школьные мучители, ни соседи-соглядатаи, ни шарлатаны-логопеды. Прикинувшись глухонемой, я стала работать машинисткой-надомницей: мне нравилось пригвождать своих убийц к бумаге, наблюдать, как они бессильно корчатся на белом листе, подобные распятым разбойникам. Я вколачивала молоточки в печатную ленту, как гвозди – в беспомощные конечности испуганных букв. Нате! Получите! Каково теперь вам, живым мертвецам, на белом саване листа, который попадется на глаза максимум десятку-другому людей?! Вас прочитают, а затем, скомкав лист, выбросят в мусорную корзину. Но вы не погибнете, нет!.. – вы останетесь жить во тьме и грязи неведомой свалки. На вас будут гадить помойные голуби, бумага будет понемногу желтеть, и мокнуть, и подсыхать, и мокнуть снова, и снова желтеть, а вы по-прежнему будете висеть на ней распятыми гладиаторами, забытые, невостребованные, никому не нужные – в точности как я. Почувствуйте себя в моей шкуре, подлые душегубы!

Больше всего я любила печатать многостраничные инструкции по технике безопасности, которые стопроцентно не берет в руки никто и никогда. Заработок был невелик, но вполне достаточен для моих более чем скромных потребностей. Так я и жила – печатала и читала, печатала и ела, печатала и спала; за окном дождь сгущался в снег, осень перетекала в декабрь, который тут же сменялся следующей осенью и следующим декабрем. Инструкции тоже оставались прежними: по-моему, их не читали даже составители – просто брали и пересылали мне старые, якобы проверенные временем, но на деле так никем и не читанные образцы. В этом нехитром режиме я дотянула бы до самой могилы, но случилось непредвиденное: поток заказов стал быстро мелеть, а затем и вовсе иссяк. Выглянув из своего убежища, я обнаружила, что произошла революция: место пишущих машинок заняли компьютеры.

Не помню, что было тогда на дворе – декабрь или осень, да это и неважно. Важно, что мне пришлось переключиться на новую профессию – сетевого редактора. Так в мою жизнь вошел интернет. Я не сразу поняла значение этих перемен для меня лично, но когда поняла… о, какими волшебными красками вдруг осветилось мое серое мышиное бытие! На интернетовских форумах я наконец-то могла быть собой – такой, какая я есть на самом деле! Быть собой и общаться с другими людьми – без проклятой необходимости проталкивать через рот громоздкие до непроходимости слова. Я уже не чувствовала себя прокаженной; для меня это было равносильно выходу на свободу из пожизненного заключения, не меньше.

Вволю погуляв на нескольких сетевых площадках, я стала задумываться о поисках более-менее постоянного пристанища. В Сети, как и снаружи, люди со временем надоедают друг другу. Любой умник в конце концов начинает повторяться. Сколько раз можно слушать всё тот же, добела обсосанный анекдот? Но разница между наружной и сетевой ситуациями заключается в том, что снаружи ты редко имеешь возможность что-либо изменить. Для смены близкого круга друзей необходимо как минимум переехать в другое место – да и это не всегда помогает. Не говоря уже о том, что далеко не каждый в состоянии позволить себе роскошь переезда: люди обременены работой, имуществом, родственниками… Зато в Сети достаточно всего лишь перебраться на другой форум, или сменить имя, или просто отредактировать список друзей – и дело в шляпе!

Но мне захотелось иного. Я уже ощущала себя почти нормальной, а в жизни нормального человека непременно присутствует то, что в отличие от друзей не приедается никогда – семья. Семья! Родные, милые сердцу люди, которых любишь, как Бога, – не по какой-либо определенной причине, а просто потому, что они есть.

Я твердо помнила, что такое бывает – ведь это происходило и со мной, в моем собственном детстве: мама, отец, брат… Некогда и я владела этим сокровищем – до того ужасного вечера, когда опрометчиво переступила через порог молчания… Это было, было и прошло, заслоненное черным пологом свалившейся на меня беды. И вот теперь я расхрабрилась до такой степени, что позволила себе мечтать о возвращении этого головокружительного чувства любви. Боже, я только тогда и поняла, насколько мне не хватает весны и лета в моих бесконечных декабрях!

И вот, пробуя, отвергая или откладывая на потом разнообразные сетевые варианты, я добралась до Хайма. Именно так называли эту систему ее постоянные клиенты, хотя, конечно, английское слово «HiM» читается иначе, пусть даже и с заглавной буквой на конце. Возможно, думала я, в названии зашиты не одно, а сразу два слова: например, восклицание «Hi!» и еще какое-то другое, начинающееся на «М». Тогда получается что-то типа приветствия: «Hi, man!» – довольно логично для входного экрана. Были и другие толкования, но это казалось наиболее правдоподобным. Помимо всего прочего, оно помогло мне сделать важный начальный выбор. Ведь записываясь в сетевое сообщество, человек должен сразу определить параметры своей тамошней личности: пол, возраст, уровень образования, профессию, имя… От всего этого в конечном счете зависит его будущая жизнь в Сети; и все это не обязано хотя бы краем соответствовать так называемым «истинным» деталям так называемой «реальности». Потому что в деталях этих нет ровным счетом ничего «реального» и уж тем более «истинного».