Артем Углов - Предел прочности. Книга четвертая [СИ]

Гребаные девять дней в Дальстане, вспомнить бы еще, что там произошло.

На следующий день из «Дома» меня забрали. Стоило выйти на парковку, как широкий «корнэт» бесшумно подкрался со стороны спины. Происходи дело в родном мире, я бы непременно услышал шелест шин, но кругом царило иномирье, где все ни как у людей, а автомобили парят в воздухе. Водитель трубно просигналил, и я, дернувшись, едва не угодил под хромовый бампер.

- А нервишки-то не подлечил, курсант, - из открытого окошка показалась довольная физиономия Мо. – Садись давай, подброшу.

- Как ты…

- Как узнал, где тебя содержат и когда выпускать будут? - напарник довольно рыгнул и на меня повеяло знакомым запахом абрикосовых конфеток. – Так то для вас, зеленых и сопливых, объект секретный, а мы люди опытные и не про такое слыхали. Садись быстрее, курсант, не шлюха придорожная, чтобы уговаривали. И без того мочевой пузырь застудил, ссу по ночам, не переставая.

Прав был Мо, на дворе конец октября, когда деревья практически полностью лишились листвы, а на улице властвовал холодный ветер. Впору одевать теплое пальто, а не толстовку, которую прихватил в жаркий Дальстан, на всякий случай. Без лишних споров открываю дверцу, сажусь на привычное место рядом с водителем. Под попой шуршат обертки: Мо опять перекусывал на ходу и как это частенько бывало, не убрал за собой. Вон и стаканчик из-под кофе под ногами валяется, заметен отпечаток жирной пятерни на бардачке.

Мозес давит на газ и мы по плавной восходящей уходим в серое мглистое небо. Испытываю волнение и трепет, странное щемящее чувство, как в далеком детстве, когда взмывал к облакам на стареньких качелях.

- Соскучиться по тебе успел, почитай целый месяц не видел, - произнес Мо, не отличавшийся особой сентиментальностью. Голос его звучал аккордами довольного жизнью человека, словно он только и делал это время, что пил, гулял и шлялся по родным борделям. Зная Мозеса, уверен: именно так оно и было. – Как жизнь, курсант, как здоровье?

Вижу пухлую пятерню напарника, мелькающую над рулем в отрицательном жесте. И без того помню, что в служебной машине лучше лишнего не болтать, поэтому нейтрально отвечаю:

- Нормально, дали три дня выходных.

Мо солидно покивал головой, из-за чего двойной подбородок превратился в гармошку.

- А у вас что новенького, как Митчелл поживает, как Борко?

- Митчелл цветет и пахнет, Борко увольняться надумал.

- Как увольняться? – искренне удивился я. Самуэль, конечно, стонал и жаловался под гнетом бумажного пресса, но даже речи не заводил о том, чтобы уходить.

- Бюрократия, курсант, это такая штука, которая кого хочешь доконает, даже нашего брата. Но ты не переживай раньше сроку, за него Митчелл ходила просить. Майор хоть и выглядит человеком напрочь контуженным, угодившим башкой под копыта лошади, но положенный порядок блюдет и палку не перегибает. Обещал Борко дать настоящее дело, а заявление в ящик стала припрятал, дескать документ серьезный, пускай отлежится до поры до времени, а там видно будет.

В салоне возникла тишина, перемежаемая посвистыванием ветра – Мо не до конца закрыл окошко со своей стороны, из-за чего в салоне заметно сквозило. Шею застудит, опять кряхтеть начнет, на здоровье жаловаться. Ему только дай повод.

- Друзья твои приходили, - нарушил затянувшуюся паузу Мо.

Какие друзья? У меня их отродясь в иномирье не водилось.

- Про тебя узнавали, новости спрашивали: где ты, когда вернешься. Спортсмен повадился ходить почитай каждый день, а что ему, за стенкой работает.

- Дмитрий, который Леженец? – удивился я. – Чего это он?

- Вот и я не понял, чего. Думал нашей красавице Митчелл глазки строит, ан нет, он от своей блондинки прячется. Даяна совсем жизни парню не дает, заездила: то кофе подай-принеси, то отчет напечатай… Здоровенный бугай из Авосянов заглядывает периодически. Рожа обгоревшая зажила, так что выглядит теперь как попка новорожденного младенца: розовый, без единой волосинки.

Представить вечно сизого от щетины Герба розовощеким было трудно, а Мо продолжил перечислять:

- Мелкая проныра приходила, кажется, Элиссон.

- Альсон, - поправил я напарника.

- Да, она самая… Эх и егоза вредная, со всеми поцапалась, даже Борко успела довести до белого каления. А ты сам знаешь нашего бумажного червя, его чтобы от папок отвлечь, постараться нужно. Боевая девка растет, с характером, на дочку мою похожа.

Вот те на, у Мо есть дочь? Никогда бы не подумал. А Мо, выдав неожиданное откровение, поспешил перевести разговор в другое русло.