Артем Углов - Предел прочности. Книга четвертая [СИ]

- Дом - это место, где не действуют общие нормы и законы, где у Организации развязаны руки и где она максимально эффективно добивается поставленной задачи, задействовав все имеющиеся средства.

- Организация внутри Организации? Тюрьма?

- Нет, не так. Там не обязательно содержат заключенных, скорее персоналии, чей статус находится под вопросом и в ситуации с которыми необходимо разобраться максимально скрытном образом, чтобы не навредить расследованию, не вызвав преждевременного общественного резонанса.

Нагуров продолжал говорить, но его уже не слушали, ибо не интересно и скучно. Отовсюду неслись новые версии, одна фантастичнее другой, захватывая дух и воображение. Жаль, что тогда не дослушал Саню, кто же знал что пригодится.

- Петр, с тобой все хорошо? – от голоса Валицкой веяло теплотой и заботой.

Персоналии, чей статус находится под вопросом…

- Со мной все замечательно, - делаю вид, что широко улыбаюсь, даже не пытаясь скрыть фальши. – Скажите, Анастасия Львовна, долго меня здесь держать будут?

- Завтра отпускают.

- Завтра? – глупо переспрашиваю, хотя ответ прекрасно слышал.

- Да, именно завтра, а что тебя так удивляет?

- Быстро вы… разобрались.

- На дворе конец октября, больше месяца прошло. Если для тебя это маленький срок, - Валицкая разводит руками.

Больше месяца… Два дня в отключке, двенадцать дней на восстановительные процедуры, а оставшееся время разговоры, местами напоминающие допрос, местами дружескую беседу, вот как сейчас, с горячим чаем и плюшками. И было бы совсем мило, сиди мы в уличном кафе, а не закрытой комнате без окон, с единственной дверью и записывающими устройствами в стенах.

- Почему отпускаете, вы же не выяснили, что произошло?

- Мы, Петр, - поправила меня Валицкая, - мы не выяснили, не отделяй себя от Организации, на которую работаешь. Тебе же хочется вернуть кусок памяти, узнать события последних девяти дней в Дальстане?

Здесь Анастасия Львовна права - очень хочется. Когда видишь выходящего из стены брата, руку-призрак, убивающую охранника, открываешь рот в немом изумлении и… следующим кадром идут стены палаты, заботливые врачи, склонившиеся над твоим телом - поневоле возникают вопросы.

- Почему раньше на счет брата не сказали?

- И что бы это изменило? – Валицкая, аккуратно, двумя пальчиками, взяла медовый пончик и надкусила. Тщательно прожевала и только после этого продолжила: - теперь ты знаешь, что Михаил Воронов глава секты иллюзионистов и…

- Что и?

- И какие твои дальнейшие действия? Встретиться, поговорить, убедить вернуться домой безумного фанатика, руки которого по локоть в крови? Тебе за семью свою не страшно?

Что я мог на это ответить? Теперь и сам не знал, точнее не помнил.

- Вот то-то и оно, Петр, - все те же два пальчика аккуратно берутся за ручку фарфоровой чашечки, Валицкая делает небольшой глоток, промокает губы салфеткой. – Извини, что использовали тебя вслепую. Сам понимать должен, по-другому нельзя. Нам была необходима естественная реакция, иначе Михаил мог не поверить.

- Толку-то, все равно не поймали, - позлорадствовав я, не сдержавшись.

- Не поймали, - грустно согласилась Валицкая, - но это уже прокол других служб. А сколько раз были близко… несколько лет назад почти взяли, ушел в последний момент.

- Где это было?

- В столице западного побережья, район Монарта, помнишь такой? Вы тогда с ребятами искали пропавшую Ловинс.

Город Альдан, район Монарта, пахнущие свежей выпечкой уютные улочки, порхающая бабочкой по булыжной мостовой малышка Альсон – как же давно это было. Именно тогда я и получил в подарок картину Маэстро – нагромождение геометрических фигур, в которых только любитель живописи, обладающий по истине богатой фантазией, разглядит полуобнаженную женскую натуру.

- Я понимаю, Петр - он твой родной брат, а еще убийца, и хуже всего - глава религиозного культа, который запудрил мозги сотням тысяч людей. Он очень опасен и мне искренне жаль, что ты этого не осознаешь.

Не осознаю… не помню. Нихрена из произошедшего не помню, словно кто-то заботливый подчистил хвосты. Мою память пытались восстановить, проводили многочисленные процедуры: гипноз, сканирование головного мозга, убойный набор препаратов в кровь – все бесполезно. Даже не нашли следов вмешательства, словно не было девяти дней проведенных в Дальстане. Зато очень многое узнали про марионетку. Наболтал я под гипнозом лишнего: и про брата с паукообразной пятерней на черепе, и про Тварь, щелкающую под потолком. Ожидал бури эмоций, но дознавателей куда больше заинтересовала личность Марата, и чуть меньше – старика. Спрашивали про устройство механизма, принципы работы, как будто я был ученый и мог с точностью до мелочей рассказать, как из меня собирались сделать слюнявого идиота. А марионетка, а палач? Они никого не интересовали, все списали на бред воспаленного сознания. Фантазии и реальность, перемешанные в жгучем коктейле – вынесла вердикт Валицкая. Нет, сам диагноз звучал куда сложнее с кучей научных терминов, которые запомнишь только предварительно записав на листочке. Неужели взаправду бред? Да нет… быть того не может.