Дмитрий Манасыпов - Дохлокрай

Сигал, только-только мелькнувший с «Захватом», тупо ломал руки-ноги-шеи и плевать хотел на сотни тысяч ямайцев, колумбийцев, итальянцев и прочих мафиози.

Простому пацану девяностых самым лучшим раскладом казалось удрать. А если не удрать, оставшись гордо и глупо, то просто скрутиться на асфальте или земле в клубок и закрыть голову. В идеале с балкона орала бабка и грозила никогда не приезжавшей милицией.

Ну, извини, зато ты поделился, спасибо. Обидно было? Было… Думаешь, сейчас не так? Люди меняются? Ну, ладно, давай дальше… Куда, говоришь, отправляли?

Или не отправляли?

Мы вас туда не отправляли.

Знаете, что хотелось, когда услышал? Вернуться назад и написать заявление о нежелании ехать выполнять СБЗ, служебно-боевые задачи, куда там Родина посылала. И чтобы еще кто-то отказался. Желательно – все.

Таджикистан. Северный Кавказ. Дагестан и Чечня. Несколько необъявленных войн, включая вторую чеченскую, что вдруг, просто и незамысловато, стала контртеррористической операцией. Не было войны, ребят, были столкновения.

Нас никто не посылал туда, куда мы ехали добровольно. Любой мог отказаться и его бы просто не взяли, командиры в ДОН были не дураки, понимали, к чему приводит трус, отказник или неположенец там, где стреляют. Ведь иногда АК-74М может крякнуть и в спину.

Мы вас туда не отправляли.

Нас и не нужно было отправлять. Хорошо ведь, сидючи в конце девяностых в кабинетике где-то в Поволжье, думать о Кавказе, чеченцах, заложниках, торговле людьми и отрезанных пальцах с ушами ка ко чем-то фантастическом, верно? Хорошо, продавая мягкую кровлю в Москве, Питере или Новосибирске не думать о казаках, о настоящих, а не ряженых с лампасами, о тех, что РПК калибра семь шестьдесят два за спину, на лошадь и. в камуфляже, вдоль Терке в патруль, верно? Отлично, лаская нежный девичий упругий живот и сисечки без лифчика, имея должность и даже погоны, не знать о простых дагестанских мужиках, взявшихся за оружие из-за наплыва бородатых гостей, желающих научить правильной жизни, да?

Мы вас туда не отправляли.

Не обижайся. Память твоя сама подсказывает, что тебе по-настоящему важно. Все эти твои вот добрые вещи, ты их прямо помнишь? Да ладно? И что хорошее было перед тем, как попал в Стражу? Ну, конечно, женщина, кто бы сомневался.

Женские руки говорят без слов. О настроении, переживаниях, вчерашнем дне или текущих желаниях. Именно так. Сложно не заметить ласковое вверх-вниз пальцами по бутылке "колы" в руках собеседницы. Неплохо, если она при этом улыбается, глядя на тебя. Обидно, если вдруг "ой" и неловко взгляд в сторону. То не суть.

Не видел Эстремадуру, Астурию или бунтующую Каталонию. Не любовался живым фламенко.

Не следил за ругающейся чернокудрой дуэньей на улочках старого раскаленного Мадрида. Но испанские руки… о да, не забыть.

Она ругалась безумно прекрасно. К началу ругани, где-то ближе к обеду, укладка стремительно проигрывала бой повседневности. Волосы цвета воронова крыла собирались невообразимым узлом, удерживающимся на честном слове и сувенирном ватиканском карандаше с плоской блестяшкой страза. Узкие клинки бровей жили своей жизнью и обещали кары небесные. Глаза цвета миланского ореха метали громы, молнии и сопутствующую креативную нецензурщину. Если в ход вступала нормально-русская брань, то даже она не портила общего.

Всё просто. Её руки жили собственной испанской жизнью. Красивые крупные руки с длинными сильными пальцами. Только темно-красный или вишневый лак. Пальцы рассказывали ярче и доступнее слов. Укоряли, обвиняли, подсказывали, ласкали, давали надежду и ставили самую последнюю точку.

Блик сраного офисного светильника на малиновом остром ногте как точка лазерного прицела. Мраморный точеный палец как трехгранный русский штык винтовки-мосинки. Катарсис, когда осознаешь собственную никчемность или, наоборот, всеобъемлимое счастье от успеха. Само собой, успех достигнут не собственным скудным умишком. Просто вдруг эти горячие испанские руки опускались на твои плечи и царственный полушепот лишь помогал их токам, дающим второе дыхание и озарение.

Никакой Испании и красно-черного шелка фламенко. И испанские руки, как живые, даже спустя десять лет.

Вот так, значит, да? До сих пор помнишь, думаешь, получаешь только игнор? А как ты хотел, куртуазных выражений восемнадцатого века? Избавь, дружок, это чересчур устарело и неинтересно. Будем смотреть дальше? Будем, даже если тебе не хочется. Мы с тобой на верном пути.