Ник Перумов - Александровскiе кадеты. Том 1 [litres]

Проходя мимо, Две Мишени подмигнул Фёдору. Правда, получилось это не слишком весело.

Фёдор понимал почему.

«Неужели мы-таки провалились?..»

После совсем недолгой стоянки двинулись дальше. Над колонной их теперь гордо реяло кумачовое полотно и, хотя деревни и хутора здесь все были зажиточными, кадетам приветственно махали. Выскочил на крыльцо деревенской школы молодой взлохмаченный человек в кое-как накинутом сюртуке, замахал руками, заголосил:

– Привет защитникам свободы!..

Мальчишка рядом с Фёдором зашипел злобно; пришлось пихнуть его локтем:

– Улыбаемся и машем, понял? Мы теперь – специальный автомоторный отряд «Заря свободы». Идём на подмогу.

– Кому и куда? – нахально спросил малёк.

– Не важно, – рыкнул Федя. – Много будешь спрашивать, голову промеж ног засуну. – И добавил, уже спокойнее: – Никто ничего не знает. Ни где наши, ни где противник. Вроде как верные войска держатся в Стрельне или где-то около. Мы вот у Гатчино держались, а, оказывается, «временные» уже у нас за спинами каких-то охламонов несчастных пригнали. Где только выкопали такой горе-полк… позор, а не полк!

– А в столице, господин кадет-вице-фельдфебель? – как положено, спросил малёк.

Федя только пожал плечами.

– Слухи одни. Погоди… ты Алексей или Александр? Богоявленский?

– Алексей, – поспешно сказал мальчишка. – Сашка – он на год старше.

– Так вот, Алёшка, что в Петербурге – бог весть. Константин Сергеевич говорил, что верные полки засели в Арсенале и в Петропавловке, что держат гвардейские казармы на Марсовом поле… Ну а как на самом деле – увы…

– А чего ж они там сидят? – с тоской сказал малёк, отворачиваясь. – И где государь?

Фёдор ничего не ответил. Зло крутанул баранку, объезжая рытвину, заполненную мутной серой водой.

Где государь…

– В Гатчино его не было, вот всё, что известно.

– Молиться надо, – вдруг сказал Алёшка Богоявленский. – Молиться.

– Молитва не помешает, но и кое-что ещё тоже нужно. – Солонов локтем указал на «фёдоровку» с примкнутым магазином. Ему показалось – так мог бы сказать сейчас Две Мишени.

Перед станцией Пудость полковник Аристов отправил вперёд разведку. Разрозненные роты корпуса, разбросанные на десятках вёрст окрест, должны были стягиваться сюда. Гатчино потеряно, как и Мариенбург, и окрестные сёла; но здесь, в Пудости, сходились сразу железная и шоссейная дороги, через речку Ижору переброшены мосты. Если обороняться – то здесь.

…Над станцией поднимались дымки, и, к счастью, это были дымки из труб и от многочисленных костров. Роты александровцев и в самом деле собирались здесь – за исключением собственной Фёдора роты, старшей.

Навстречу грузовикам высыпали кадеты и офицеры – все вперемешку. Здесь отрыты были окопы, старательно заложены мешками с песком окна каменных зданий – церкви и небольшого вокзала. На запасных путях, попыхивая, стоял под парами эшелон, а рядом с ним – бронепоезд.

– Только недавно с Обуховского, Константин Сергеевич, – похвастался подполковник Чернявин, начальник третьей роты. Видать, и они не удержались на позициях…

Бронепоезд, подумал Фёдор, и впрямь хорош. Два броневагона впереди, паровоз, прикрытый панцирем, словно рыцарь, вагон-казарма, вагон-штаб и ещё два боевых. Четыре пушечных башни, многочисленные пулемёты. Красиво – но как на таком воевать? Взорвут рельсы, да и вся недолга…

Пятая рота дружно спрыгивала с грузовиков. А вот команде стрелков-отличников пришлось заниматься, уж как сумели, автомоторами.

– Семён Ильич! – в свою очередь окликнул Две Мишени другого полковника, Яковлева, начальника четвёртой роты. – Семён Ильич, как обстановка?

Федя невольно поднял голову от раскрытого мотора.

Яковлев, коренастый, широкоплечий, похожий скорее на силача-молотобойца, чем на Генерального штаба полковника, вздохнул, одёрнул нагольный тулуп.

– Никак, Константин Сергеевич. – Снял круглые очки, принялся протирать. – Телеграфная линия перерезана. Телефонная тоже. Связи нет, всё молчит. Дворцовая электростанция, однако, работает – свет есть, слава богу.

– Хватило ума не сжечь, – заметил Две Мишени.

– Кто-то остановил, да, – кивнул Яковлев. – Чернявин своих верхами к Гатчино погнал, просёлками да через Орлову рощу. Ещё не вернулись. Из столицы, от Дмитрия Павловича и старших рот – ничего. Убыли и как в воду…

– Типун вам на язык, Семён Ильич, – суеверно сплюнул Аристов и тотчас перекрестился. – Царица Небесная, молись за нас, грешных…