Ник Перумов - Александровскiе кадеты. Том 1 [litres]

– От кого приказ-то насчёт «не пропускать»? – самым невинным голосом поинтересовался Две Мишени. – От господина Львова? Или Родзянко? Или от Карандышева?

– Тебе не доложился, – с прежней ленцой ответил матрос. Он словно бы ничего не боялся и совершенно не верил, что здесь может что-то случиться, и четыре десятка вооружённых людей – пусть и мальчишек – в грузовиках его совершенно не смущали. Было в этом что-то заразное, что-то безумное. Коллективное сумасшествие, как сказала бы Ирина Ивановна до того, как… в общем, до того, как. Ведь даже дорогу эта братия перегородила совершенно наплевательски. И сами не скрывались.

– Слушай, матрос! – громко сказал меж тем Две Мишени. – Мне с тобой пререкаться времени нет. Не хочешь пропускать – не пропускай. Мы кругом объедем.

– А нет кругом дороги, – злорадно сказал матрос. – Вертайся назад. Тут не проедешь. Плевать мне, какой у тебя там «особый отряд». Знать ничего не знаю.

Конечно, сидевший за рулём Федя сидел не просто так. Дальше в глубине деревенской улицы застыла ещё одна телега с «максимом» на ней. Возле изб кучковались солдаты, всё больше старших возрастов.

– Пулемёт видишь? – шёпотом спросил Федя у малька.

Тот кивнул.

– Бери на прицел. Если он по нам полоснёт – пиши пропало.

Взревел мотор передней машины, она приближалась к баррикаде. Федя включил передачу, двинулся следом.

– А ну стой! – заорал матрос. И передёрнул затвор.

Конечно, это не могли быть верные части. Там такого развала и анархии нет. И флотские там не смешиваются с пехотой… тем более с призванными на большие учебные сборы запасниками.

Очевидно, это прекрасно понимал и полковник Аристов.

Браунинг сухо ударил, матроса пошатнуло, винтовка выпала из рук, и он неловко, боком, завалился в осеннюю грязь. В ту же секунду начал стрелять младший возраст с первой машины; сам Федя быстро откинул лобовое стекло, и кадет рядом с ним, приложившись, в две очереди опустошил магазин «фёдоровки». Пулемётчиков просто смело с телеги.

– Молодец!

Фёдор вжал рычаг ручного акселератора. Нещадно дымя моторами, колонна александровцев вкатилась в деревню – телегу отпихнула бампером передняя машина.

Грузовики опоясало огнём – младший возраст азартно палил во все стороны. Малёк рядом с Фёдором опорожнил три магазина.

Надо сказать, это подействовало. В сторону прорывающейся колонны раздалось лишь несколько разрозненных выстрелов, всех, кто выскакивал навстречу и вскидывал винтовку, почти что сносило очередями «фёдоровок».

Слава тебе, Господи, и тебе, Царица Небесная, слава, что надоумили взломать тогда цейхгаузы…

Деревню проскочили. Вслед им стреляли, но плохо, всё мимо. Если когда-то эти солдаты запасных полков и умели стрелять, то всё перезабыли.

– Как я их! Как я их! – подпрыгивал рядом с Фёдором младший кадет.

А у Фёдора перед глазами вновь падали фигуры в длиннополых шинелях, так и не успевшие развернуть пулемёт. А может, не успевшие зарядить.

Запасники. Бородатые немолодые мужики, призванные «на сборы» и «предавшиеся бунту». Почему, отчего?..

Федя Солонов не знал ответа. Глаза помнили лозунги над толпами, кое-как намалёванные на полотнищах алой, белой, чёрной ткани – из разбитых складов мануфактур Торнтона; но надписи путались в памяти, сознание отказывалось извлекать из них смысл. Всё больше «Свобода!» да «Долой самодержавие!»; были и иные, типа «Смерть капиталу!» или «Да здравствует республика!»; остальных Фёдор не запомнил.

Он сейчас вообще старался не думать ни о прошлом, ни о будущем. Только о настоящем. О жёсткой баранке в руках. О том, как не угодить в кювет. О том, как бы не сломался капризный мотор. Их весь прошлый год учили специально приглашённые механики, но Федя всё равно сомневался в своих способностях починить «американку».

О том, что всё напрасно, он тоже старался не думать. Изо всех сил.

…Следующую деревню они миновали безо всяких приключений. Обитатели попрятались.

Две Мишени остановил колонну, зачем-то зашёл в небольшую церквушку, появился оттуда с торопливо семенящим священником. Краем уха Фёдор услыхал обрывок разговора:

– Есть, господин полковник, как не быть! И краска найдётся…

…Очень скоро замысел полковника Аристова прояснился. Над головной машиной поднялось красное знамя и растяжка с тем самым «Да здравствует республика!».