Геннадий Михеев - Карта русского неба

"Пустобрех. - Подумал мальчик. Да к тому же, как и все жирдяи, вечно страдающий от голода".

- Я читать пока что не умею. - Ответил мальчик. - Не у кого было научиться.

- А вот это хорошо. Потому что книги на самом деле мешают самостоятельно мыслить.

- Разве ты книг не читал?

- В том-то и дело что да.

- Да – да или да – нет?

- Чаще всего просто смотрел в книгу чтоб только разглядеть эту… свою мыслеформу.

- А я слышал, книги - кладезь знаний.

- Дружок... все что надо знать о жизни, ты уже знаешь. Когда станешь читать, ты начнешь забывать. И чужие идеи выдавят твои собственные мысли. По сути, они убьют в тебе личность.

- Значит, у тебя своих мыслей уже и не осталось.

- Это беда.

- И ты существуешь за счет чужих мыслей.

- Именно так, мальчик. Та философия "у-вэй", которую я исповедую, придумана вовсе не мною.

- А что такое - философия у... как ты сказал... бей?

- Та задал два вопроса. Философия - любовь к размышлениям. "У-вэй" - идеология сказки. Что бы ты не делал, все выйдет как задумал сказочник.

- Разве мы - герои сказки?

- Нет. Мы - персонажи сказки, одни из.

- Твое "у-вэй" - тоже выдумка сказочника?

- Прелесть нашего мира в том, что никто не знает достоверно, кто он, зачем это ему и чем все закончится. Интрига.

- Надо же... одно время я думал, что и я, и все сущее - лишь фантазии цветка, который меня любил.

- У тебя поэтический дар, мальчик. Тебе надо сочинять.

- Пообщавшись с писателем, я твердо решил: сочинять не буду никогда.

- Каждый из нас что-нибудь себе - да воображает.

- Но ведь и колокольный секрет - не моя выдумка. А вдруг мы созданы не для того, чтобы выдумывать, а ради сохранения...

- Ты уверен, что секрет колокольный - не твоя выдумка?

Мальчик замялся. Он ведь не настолько наивен, чтобы признаваться во всем.

- Вот именно, - продолжил толстяк, - да - по большому счету ни что не ново под Луной, но всякий раз мы придумываем полутона. Изобретаем нюансы. Один мыслитель жил в бочке на берегу моря, другой обитал в золотом дворце. Я вот подвисаю между соснами. А по большому счету мы все трое придерживаемся одних и тех же принципов. Ничего не надо делать - все само собою образуется.

- Тебе не кажется, что все образуется вне зависимости от того, будешь ты что-то делать - или наоборот?

- На самом деле я кое-что делаю. Под моим весом прогибаются вот эти две сосны. Я влияю на мир даже при минимальном воздействии.

- Значит, твоя философия неправильная.

- И в чем же...

- Потому что ты хотя бы что-то делаешь просто потому что существуешь.

- Именно что существую. Мне остается только мыслить. Вот сбросить бы мне лет эдак тридцать и килограммов хотя бы восемьдесят! Я бы тогда может и пошел бы с тобой. Но, видишь ли, бытие определяет сознание.

- Вот видишь... ты занимаешься одним - а мечтаешь о другом.

- Угадал.

- Значит, твоя философия у-бей...

- У-вэй.

- Да, прости. Так вот, твоя эта философия - лишь средство самоуспокоиться.

- Скорее всего ты прав.

- Смею предположить, такова любая философия.

- Ты все время бьешь в яблочко.

- А ты не думал, что просто надо поменьше кушать и побольше двигаться?

- Скорее всего, я тебя не удивлю, сказав, что и это - тоже философия.

"Да, - подумал мальчик, - именно такая философия у соседа толстяка, метельщика".

- Неужели нельзя жить просто так, без всяких таких философий?

- Ты подумал, "когитотэрготсум" - мое имя. Это на самом деле мое кредо: я мыслю - значит я существую. Мальчик! А давай здесь жить вместе! В моей деревне обитали купцы, после них осталось столько провизии, что нам на сто жизней хватит! Будем праздно философствовать, вести диалоги в платоническом стиле.

- Ни в плутоническом, ни в каком другом ничего вести не хочу. Мне бы хотелось с кем-нибудь дружить.

- Разве диалоги – не дружба?

- Нет. Это словоблудие.

- Как знаешь, как знаешь... а ведь две головы - лучше чем одна.

Толстяк бухнулся в гамак. Сосны подались. Одна из них треснула - и повалилась. Мыслитель нехорошо выругался.

- Вот все твое у-вэй. - С укоризной произнес мальчик.

- Ты ж-жестокий. - Прокряхтел толстяк, с трудом подымая свое бренное туловище. - У меня может травма.

- Это точно. - Бросил мальчик на прощанье. Он действительно не испытывал к этому человеку ни малейшего чувства жалости.

С немалым волнением мальчик ступал в село. Что это именно село, путник осознал, увидев церковь. Впервые в своей жизни мальчик созерцал настоящий храм. Да, торчащее на горушке строение значительно обветшало, несколько покосилось, но у него была колокольня. А колокольня - это дом для колоколов.