Джей Эшер - Наше будущее [litres]

Я киваю Тайсону:

– Увидимся на озере.

Я открываю шкаф и начинаю рыться на верхней полке, где храню все, с чем не могу расстаться. Там лежат журналы по скейтингу. Гипс, который мне наложили после перелома ноги и на котором расписались все мои друзья. Коробка из-под обуви, набитая кассетами с любительскими записями, которые отдал мне Дэвид. Я встряхиваю коробку с полуистертыми угольными карандашами и достаю большой альбом для рисования, к которому не прикасался с прошлого года.

Приятно снова держать его в руках. Много лет назад, когда я собирался стать знаменитым художником, я написал на обложке «ТЕМПЛТОН». Открыв альбом, я смеюсь, глядя на свой первый «шедевр»: это карандашные наброски двадцати одного Твити – желтой канарейки из мультфильма. Но почему-то я раскрасил в желтый цвет только трех. Уже не помню, почему, хотя в свое время это явно имело какое-то значение.

На следующей странице изображены разнообразные герои Looney Tunes. Порки Пиг и Тасманийский Дьявол, брызжа слюной, орут что-то в самодельные телефоны, в страшной ярости оттого, что не понимают друг друга. Интересно, с какого бодуна я такое рисовал?

Через несколько страниц я натыкаюсь на старый набросок сидящей Эммы. Пару лет назад мы с ней делали домашнее задание на ее кровати, и я вдруг спросил, не могу ли я ее нарисовать. Она согласилась, терпеливо сидела и позировала, но рисунок меня разочаровал: мне никак не удавалось поймать что-то особенное в ней. Изображение было похоже на Эмму, но в нем не было Эммы . Это мог быть кто угодно.

Эмме рисунок понравился, и она заставила меня показать его всем нашим друзьям. Но я больше никогда не пытался рисовать настоящих людей, раз уж мне не удалось даже уловить суть Эммы.

Я пролистываю еще несколько страниц с персонажами из мультфильмов и вырываю чистый лист. Углем рисую в центре широкую волнистую линию и затушевываю пятнышко тени справа. Минуту смотрю на изображение и добавляю внизу изогнутую линию горизонта. Похоже, что-то начинает вырисовываться. Только не уверен, что именно.

Внутри машина Коди отличается от того, что я себе представляла. Обивка сидений почти протерлась, а винил на дверях в нескольких местах потрескался.

– Мой брат отдал машину мне, когда уехал в колледж, – объясняет Коди, пока мы выезжаем со стоянки. – Настоящая развалюха.

Кажется, Коди стесняется своей машины, и это очень трогательно. Он не боится показаться уязвимым передо мной, и от этого мне хочется рассказать ему, что в один прекрасный день он сможет купить себе любую машину, какую пожелает.

– А где учится твой брат? – спрашиваю я.

– В Вермонтском университете. Занимается исследованием окружающей среды.

Как и ты через много лет!

Коди сворачивает налево, в сторону шоссе. Он протягивает руку над моими коленями и открывает бардачок, заваленный кассетами с музыкой.

– Достань кассету в надписью «Дейв Мэттьюс». Это та подпольная запись, о которой я тебе говорил. Они давали концерт рядом со школой брата, и он все записал.

Я достаю кассету и вставляю ее в проигрыватель. В динамиках раздается тихое потрескивание. Дожидаясь, пока зазвучит музыка, я смотрю на Коди, который уверенно ведет машину, держа руль одной рукой и небрежно откинувшись на сиденье.

Мы выезжаем на шоссе, и начинается запись, но музыку едва слышно за разговорами посетителей концерта. Кажется, играет «What Would You Say».

– Страшно раздражает, что все там разговаривают, – Коди показывает на проигрыватель. – Зачем идти на концерт, если хочешь просто напиться и поболтать? С таким же успехом можно было просто пойти в бар.

– Мой отец – профессиональный музыкант, – говорю. – Он тоже постоянно на это жалуется.

Коди прибавляет громкость.

– Думаю, Дейв Мэттьюс сильно недооценен как гитарист. Слышишь, что он сейчас делает?

Я пытаюсь прислушаться, но качество записи очень плохое.

– Это потрясающе.

Коди жмет на педаль газа и обгоняет сразу две машины. Мы едем в сторону торгового центра Лейк-Фореста. Мы с Келлан забегаем туда несколько раз в год, но обычно откладываем деньги, чтобы съездить за покупками в Питтсбург.

– А зачем ты отдал в мастерскую свое кольцо? – спрашиваю. Я прекрасно помню это массивное серебряное кольцо с большим оранжевым камнем, представляющим официальный цвет команды «Гепардов».

– Хочу, чтобы мне выгравировали дату основных забегов на уровне штата, – объясняет он. – Знаю, звучит странно, забеги-то еще не состоялись, но я решил, что это принесет мне удачу.