Курт Воннегут - Времетрясение [litres]

«Я! Можно, я?»

Я подошел и встал рядом с Траутом, по правую руку. Все притихли.

«Вселенная расширяется, – сказал Траут. – За исключением этого мелкого сбоя, через который она заставила нас пройти, Вселенная расширяется без остановки и разрослась до таких невообразимых размеров, что свету уже не хватает скорости, чтобы пройти более или менее достойное расстояние даже за невообразимо большое количество времени. Когда-то свет был самой быстрой штуковиной во Вселенной, но теперь его можно отправить на свалку истории вместе с «Пони-экспресс».

«А теперь я попрошу этого человека, который смело вызвался мне помочь, выбрать две точки мерцающего устаревшего света в небе над нами. Какие именно – это без разницы, главное, чтобы они мерцали. Если они не мерцают, значит, это планеты или спутники. Сегодня они нас не интересуют».

Я выбрал две точки света на расстоянии футов в десять друг от друга. Первая точка – Полярная звезда. Вторую звезду я не знал. Может быть, это была Рвота, звезда размером с дробинку ВВ из рассказа Траута.

«Они мерцают?» – уточнил он.

«Да, мерцают», – ответил я.

«Точно мерцают?» – уточнил он еще раз.

«Честное слово», – сказал он.

«Прекрасно! Дзинь-дзинь! – сказал он. – А теперь вот что: не важно, какие именно небесные тела представлены этими точками света, мы все равно можем с уверенностью утверждать, что Вселенная стала настолько разреженной, что свет пройдет расстояние от одной точки до другой за несколько тысяч, если не за несколько миллионов лет. Дзинь-дзинь? А теперь я попрошу нашего добровольца посмотреть сперва на одну точку, а потом – на другую».

«Ага, – сказал я. – Посмотрел».

«Это заняло не больше секунды, так?» – спросил Траут.

«Не больше», – ответил я.

«Но даже если бы это заняло час, – сказал он, – все равно существует нечто, способное преодолеть расстояние между этими двумя небесными телами в миллион раз быстрее света».

«И что же это?» – спросил я.

«Твое сознание, – сказал он. – Новое качество во Вселенной, которое существует исключительно потому, что существуем мы, люди. Отныне и впредь физики, которые пытаются постичь тайны Космоса, должны учитывать не только энергию, материю и время, но и еще кое-что: нечто новое и прекрасное – человеческое сознание».

Траут умолк на мгновение и большим пальцем левой руки поправил верхнюю вставную челюсть, чтобы она не соскользнула и не помешала ему сказать последние слова в тот волшебный вечер.

С его вставной челюстью все было в порядке. И вот что Траут сказал напоследок: «Но я знаю слово получше, чем слово «сознание». Это слово – «душа».

Он опять сделал паузу и добавил: «Дзинь-дзинь?»

Четыре дня назад, утром 25 апреля 1997 года, после продолжительной борьбы с раком, без мучительных болей, скончался мой старший брат Берни – мой единственный брат. Ему было восемьдесят два года. Он был заслуженным профессором в отставке, старшим научным сотрудником в центре метеорологических исследований при Университете штата Нью-Йорк в Олбани и отцом пятерых замечательных сыновей.

Мне было семьдесят четыре. Нашей сестре Алисе было бы семьдесят девять. Но она умерла в сорок один. Когда она умерла, я сказал: «Элли была бы такой замечательной старушкой». Но не тут-то было.

Бернарду повезло больше. Он умер любимым, душевным, забавным стариком с поразительно ясным умом, хотя и не без причуд. У него была очень хорошая старость – именно такая, которую он заслужил. В самом конце жизни он как-то особенно проникся цитатами из Альберта Эйнштейна, которые приводили его в восторг. Вот, например: «Самое прекрасное, что мы можем испытать – это ощущение тайны. Она есть источник всякого подлинного искусства и науки». Или вот: «Физические понятия суть свободные изобретения человеческого разума, а значит, не определены исключительно внешним миром, как это иногда может показаться».

А вот самое знаменитое высказывание Эйнштейна: «Я уверен, что Бог не играет в кости со Вселенной». Сам Бернард был человеком широких взглядов, восприимчивым к любым концепциям устройства вселенной – вплоть до того, что он верил, будто в критической ситуации могут помочь и молитвы. Когда у Терри, сына Берни, обнаружили рак горла, мой брат – этот ученый-экспериментатор – молился об исцелении своего ребенка. И Терри действительно выжил.

Так было и с йодидом серебра. Берни задумался, а вдруг кристаллы этого вещества, очень похожие на кристаллы замерзшей воды, обманут переохлажденные капли воды в облаках и не дадут им превратиться в лед или в снег. Он попробовал. Все получилось.