Кнут Фалдбаккен: Страна заката (журнальный вариант)

— Видел бы это Бой! — сказала Лиза, совершенно завороженная.

— Увидит в другой раз,— возразил Аллан.— Сейчас ему надо спать. Он совсем вымотался, бедняжка.

Бой спал в фургоне. Вокруг губ у него засох шоколад. Он не захотел ужинать, шалил, и с ним невозможно было справиться. В конце концов Аллан рассердился и на­шлепал его, после чего Бой лег на пол и расхныкался — усталый, возбужденный; чтобы он успокоился, ему дали шоколад. А родители жадно, как собаки, набросились на спа­гетти в томатном соусе, ели их холодными, прямо из банки, запивая синтетической фруктовой водой: после непривычного пешего перехода и всех треволнений дня они сильно проголодались. Одна только поездка на автобусе продолжалась больше часа. Вместе со всем своим багажом они сидели и тряслись на ухабах, пока автобус петлял по восточным окраинам Свитуотера. Остальные пассажиры, которых, правда, было немного, весьма подозрительно поглядывали на них и их чемоданы.

— Завтра я сложу печку и у нас будет горячая пища,— пообещал Аллан.

Их фургон был хорошо оборудован всем необходимым, но газовый аппарат ока­зался пуст (а ездить в город и обратно с газовыми баллончиками было просто немыс­лимо). При столкновении машин окно было разбито, и Аллан временно заткнул его куском картона. Завтра он подберет подходящий кусок пластика и вставит. Ему так много предстоит сделать завтра. Он был доволен.

Когда стемнело, Лиза наконец сумела уложить Боя, и он заснул. Мальчик забился в самый угол постели, которую Аллан приготовил для всех троих на купленном по дешевке поролоновом матрасе, занимавшем почти весь пол. Измученный множеством новых впечатлений, малыш лежал на матрасе, щеки его лихорадочно горели, во-л_осы липкими прядями закрывали влажный, измазанный грязью лоб.

— Ему наверняка здесь понравится,— сказала Лиза в темноте.— Ты заметил, он все время был чем-то занят. Здесь он найдет уйму вещей, с которыми можно играть... И насколько ему здесь свободнее...

— Да,— отозвался Аллан.

Об этом он тоже думал. Их тесная квартира на Апрель авеню, откуда Бой мог выйти погулять только на зловонный задний двор или на улицу, была для него настоя­щей тюрьмой. Что ж, очень хорошо...

На Аллана напала икота с отрыжкой — он почувствовал во рту кисловатый вкус томатного соуса. Их ужин был не очень питательным, но со временем все наладится. Он стал рыться в сумке, зажег свечу. Прикинул, сколько у них осталось продуктов: се­годня они были чересчур расточительны, слишком много съели, слишком много выпили. Ведь то, что им не удастся достать здесь, придется возить из города. Аллан надеялся, что здесь они найдут почти все... и тем не менее им нужно будет научиться бережли­вости. По правде говоря, они были не слишком хорошо подготовлены для выполнения той задачи, которую поставили перед собой. Оба были горожанами до мозга костей. Они никогда в жизни не пробовали обойтись без системы обслуживания, которая су­ществует в большом городе. За углом у них всегда были супермаркеты, которые рабо­тают круглые сутки, и хотя они были бедны, что-нибудь они всегда могли купить; они никогда не испытывали нужды в самом необходимом, были бедны не до такой степе­ни... об этом заботился город. Однако здесь все будет иначе. Здесь им предстояло на­учиться рассчитывать, экономить, ограничивать себя. А они в первый же вечер слиш­ком много съели.

Но было так вкусно! Никогда в жизни он так вкусно не ел. А завтра он сложит печку.

Лиза зевнула и переменила позу. Автомобильное сиденье скрипнуло.

— Послушай, наверное, уже поздно. Сколько времени?

— Не знаю. Мои часы остановились.

Усталость сковывала все тело Аллана. Да, им пришлось нелегко в эти последние дни. Подготовка к отъезду. Множество всяких дел. Впрочем, вещей у них было немно­го, и уложили они их довольно быстро.

Аллан никогда не стремился приобретать вещи. Они были для него выражением устоявшегося, налаженного быта, желанием сохранить нечто от прошлого, а подобного желания он никогда не испытывал. Вся его жизнь была медленным и неумолимым пе­реходом от одного этапа к другому, от возраста к возрасту, и когда оказывалась достиг­нутой новая ступень развития, при его активном участии или без него, воспоминания о прошлом уже были ему безразличны и даже неприятны. Вещи как бы налагали от­ветственность за то, что было сделано на предыдущем этапе жизни, между тем Аллан, вспоминая о минувших днях, не чувствовал ни гордости, ни радости и вообще ничего, кроме приглушенной бессильной горечи.