Питер Страуб - Фантастический Нью-Йорк - Истории из города, который никогда не спит [сборник, litres]

– Ладно, прости, – поспешил извиниться Корни, потирая лицо рукой. – Глупая шутка вышла. Вэл сказала, что поможет, но тоже не пришла, а Луис с кем-то занимается вот уже несколько часов – а еще бойфренд называется! Да и мои деловые начинания, кажется, потерпели крах. А теперь еще ты вваливаешься и как обычно… как обычно…

– Можно мне заварить немного крапивного чая, чтобы скоротать время? – перебил его Ройбен, хмурясь. – Я знаю, где он у вас хранится. Сам справлюсь.

– Не получится, – махнул рукой Корни. – То есть я тебе не запрещаю, просто он кончился. Весь выпили. Не знаю, где еще достать.

За барной стойкой царил беспорядок. Ройбен подобрал с пола осколки чашки и нахмурился еще сильнее.

– Что тут творится? С каких пор у смертных появился вкус к…

– Простите, – перебила его девушка с волосами, выкрашенными в винный оттенок, – а вы человек?

Ройбен замер от неожиданности, едва не порезавшись острыми осколками.

– Я не уверен, что правильно вас понял, – произнес он, осторожно складывая осколки на столешницу.

– Вы ведь один из них? Я так и знала! – девушка расплылась в улыбке и бросила взгляд в сторону столика, за которым сидело полно таких же улыбающихся до ушей людей. – А вы умеете исполнять желания?

Ройбен взглянул на кипятящего молоко Корни.

– Корнелиус, – тихо произнес он, – на минуточку.

Корни обернулся.

– Обещаю, что стану вежливее, если ты, как бойфренд моей лучшей подруги, согласишься оказать мне услугу и примешь заказ. Я буду очень вежливым.

Ройбен нажал кнопку на кассовом аппарате.

– Лучше пообещай, что будешь бояться меня, как положено.

– Я завидую тому, чего боюсь, и презираю то, чему завидую, – ответил Корни, ставя на стойку чашку латте со льдом. – Чем сильнее я боюсь, тем больше веду себя как говнюк.

– Чего изволите? – спросил Ройбен девушку. – Если отбросить в сторону желания, разумеется.

– Соевое мокко, – сказала девушка. – Но мне так о многом хочется вас расспросить!

Ройбен взглянул на нацарапанное мелом на доске меню.

– Сначала расплатитесь.

Девушка отсчитала несколько банкнот, и Ройбен взял деньги, растерянно глядя на кассу. Он наугад нажал несколько кнопок и, к его счастью, выдвижной ящик открылся. Ройбен внимательно сосчитал сдачу и передал девушке.

– Надеюсь, ты ей не листьями и желудями сдачу дал? – сказал Корни. – Кайя постоянно так делает, а это плохо для бизнеса.

– Так и знала! – воскликнула девушка.

– Я ничего не колдовал, – ответил Ройбен. – И болтовня также плоха для бизнеса.

Корни выдавил в чашку немного сиропа.

– Помнишь, как я собирался привлечь в «Луну в чашке» больше посетителей?

Ройбен скрестил руки на груди.

– Ну?

– Я написал где-то в интернете, что здесь с большой вероятностью можно встретить сверхъестественных существ.

Ройбен прищурился и сокрушенно покачал головой.

– Ты сказал, что кофейня Кайи проклята?

Девушка взяла со стойки свой мокко.

– Он сказал, что сюда ходят феи. Настоящие, которые пляшут в грибных кругах и…

– Вот оно что! – прорычал Ройбен. – Прямо так и сказал?

Корни никому не хотел завидовать. Не хотел гадать, когда надоест Луису. Луис шел вверх по карьерной лестнице, а Корни по-прежнему помогал Кайе в «Луне в чашке», потому что попросту ничего больше не умел.

Кайя управляла кофейней как настоящая пикси. Твердого расписания не было – иногда они открывались в четыре часа дня, иногда ранним утром.

Когда Кайя сама обслуживала посетителей, нередко случались казусы. Вместо заказанного капучино она могла подать чай, а сдача нередко превращалась в листья и золу.

Ситуация понемногу наладилась, когда «Луна в чашке» стала общим делом. Вэл и Рут работали здесь в свободное от занятий время, а Корни даже наладил вай-фай.

А Луис, который жил в университетском общежитии и одновременно получал два высших медицинских образования, регулярно приходил сюда и печатал свои длинные научные труды, создавая таким образом видимость наличия клиентов. Но Корни прекрасно понимал, что так не могло продолжаться долго.

Благополучие было шатким – у всех было слишком много других дел. Поэтому Корни решил разместить в Сети рекламу, и вот уже неделю от посетителей в кафе не было отбоя. Он едва успевал наполнять чашки. Он не был ни в чем виноват. У других не было права на него злиться.

Ему необходимо было чем-то себя занимать, иначе он не мог справиться с гнетущим чувством страха.

Ройбен выслушал сбивчивое объяснение Корни вполуха. Затем он заварил себе чаю и уселся за отдельный столик. На поверхности стола кольцами отпечатались следы многочисленных чашек, и от малейшей тяжести стол принимался угрожающе пошатываться. За неимением крапивы Ройбен приготовил себе чай из наперстянки – крепкий, горький. Он сделал глоток.