Питер Страуб - Фантастический Нью-Йорк - Истории из города, который никогда не спит [сборник, litres]

Пока Корни объяснялся, появилась бледная, запыхавшаяся Вэл, и тут же взялась за швабру. Закончив уборку, она уединилась с Корни за стойкой. Теперь они о чем-то перешептывались; Вэл качала головой.

Феи много веков хранили свое существование в тайне. Рекламное сообщение Корни наверняка не осталось незамеченным, и Ройбен понимал, что лишь его, короля Неблагого двора, защита уберегает Корни от расправы. Он понимал это и негодовал.

Он не обещал ему вечную защиту. В любой момент он мог от нее отречься – это было бы нетрудно и даже справедливо.

Пока Ройбен размышлял, рядом раздался громкий женский голос, окончательно выведший его из себя.

– Знаете, моя семья всегда была близка с феями. Они даже похитили мою прапрапрапрабабку!

Ройбен не понимал, почему смертных так влекут страдания, что они сочиняют про себя бредовые драматические сказки? Почему вместо этого не рассказывают, что их бабушка умерла старой, толстой, в окружении пары десятков детей и внуков?

– Правда? – изумилась подруга женщины. – Как Роберта Кирка? [37] Роберт Кирк (1644–1692) – шотландский церковный деятель, ученый и фольклорист, автор монументального труда «Тайный союз эльфов и фей». Умер при невыясненных обстоятельствах. Его тело было найдено на так называемом «холме фей», что породило легенду о том, что на самом деле Кирк отправился служить королеве фей.

– Именно, – подтвердила женщина. – Разве что бабуля Кларабель не имела привычки шастать по курганам и жила прямо здесь, в Нью-Йорке. Ее забрали прямо из постели! Ее ребенок родился мертвым, и священник не успел ее окрестить. Повесить над порогом железо тоже забыли.

Ройбен вынужден был признать, что иногда такое случалось.

– Ох, – покачала головой подруга женщины. – Мы давно уже перестали защищаться, ни железом, ни солью не пользуемся.

Клара. На мгновение Ройбен и думать забыл о Корни и его преступлении. Он знал это имя. И несмотря на то, что в его мир попадали десятки Клар, понял, что женщина говорит правду. Он знал эту историю, и устыдился того, что сперва счел рассказ женщины глупой байкой. Даже глупцы бывают правдивы, а если взглянуть на ход истории, то прежде всего глупцы и правдивы.

– Прошу прощения, – Ройбен развернулся вместе со стулом, – я случайно услышал ваш разговор.

– Вы верите в фей? – весьма благожелательно отреагировала женщина.

– Вынужден в них верить, – пораздумав, ответил Ройбен. – Можно спросить у вас кое-что о Кларе?

– Я – сколько-то там раз ее внучатая племянница, – ответила женщина с улыбкой. – Меня даже назвали в ее честь. Кларабелла. Точнее, это мое второе имя, но мне оно все равно…

– Приятно познакомиться, – перебил ее Ройбен, протягивая руку. – Вы знаете, когда именно пропала эта ваша бабушка Клара?

– Веке в восемнадцатом, полагаю, – охотно ответила женщина, но тут же умолкла и взглянула на Ройбена с подозрением. От улыбки не осталось и следа. – А в чем дело?

– У нее было двое детей? – легкомысленно спросил Ройбен. – Роберт и Мэри?

– А вы откуда знаете? – едва не вскрикнула Кларабелла.

– Если б я знал, то не спрашивал бы, – ответил Ройбен.

– Но вы же… как вы угадали?..

Теперь все посетители кафе уставились на них. Ройбен заметил у дверей гоблина, облизывавшего испачканные шоколадом пальцы. Подруга Кларабеллы потянула ее за руку.

– Да он сам из них, – прошептала она. – Осторожнее, а то он и тебя похитит.

Ройбен усмехнулся, но смех вышел сдавленный, болезненный.

На Благом дворе стоит вечное лето – неизменное, как сами феи. На деревьях вечно зреют золотистые плоды, цветущая лоза обвивает деревянную черепицу крыш, усыпая ее дождем из лепестков.

Ройбен помнил свое детство; он рос праздным, беззаботным ребенком. Они с сестрой Этиной жили вдали от родителей и были привязаны к ним не больше, чем к небу, в котором не было солнца, или к кругам, оставляемым на воде бледными рыбами.

Они развлекались, как могли. Препарировали кузнечиков, обрывали крылья мотылькам и пришивали их лягушкам, чтобы проверить, смогут ли лягушки летать. А когда уставали, то звали свою няню Клару. У нее были волосы торфяного оттенка и зеленые, словно омуты, глаза. В минуты просветления она проклинала своих хозяев-фей, никогда не забывая, что была отнята у своих собственных детей, чтобы присматривать за двумя бездушными дьяволятами. Когда Этина с Ройбеном дрались за право сидеть у нее на коленях, она прогоняла их обоих. Когда они подшучивали над ее привычкой молиться по вечерам, она пугала их страшилками о судном дне, рассказывая, как будет трещать их кожа и шкворчать их мясо, когда они будут поджариваться в аду.