Питер Страуб - Фантастический Нью-Йорк - Истории из города, который никогда не спит [сборник, litres]

– Куда уж личнее? То, где человек живет – личная информация. Либо отвечайте, либо отпустите меня домой.

– А упорства тебе не занимать. Ладно. Центральный парк – самое сердце города. Людей здесь полно, как на Центральном вокзале. Вот только здесь они никуда не торопятся – отдыхают, играют, целуются на травке, шушукаются, плачут, ругаются. Эта земля пропитана любовью, ненавистью, печалью и страстью. Мне это нравится. Меня это увлекает.

Ого. Я пялюсь на нее, заново переосмысливая свои представления о феях. Но не успеваю, потому что она продолжает:

– Ты думаешь, нам ничего о тебе не известно. Как же ты неправа! Мне известно все, что нужно. Например, какие вопросы будут у тебя на тесте по биологии на следующей неделе. Знаю самую заветную тайну Патти Грегг. Я даже знаю, кто твоя настоящая мать, бросившая тебя сразу после рождения, – выражение лица у феи сейчас такое же, какое было у брата Эльфийки, когда он стащил эротический журнал. – Хочешь, расскажу?

Вопрос становится для меня полнейшей неожиданностью, но он весьма личный. И простой. Конечно, мне хочется обо всем этом узнать, особенно о матери.

Мне хочется этого больше всего на свете. Нет, мои родители – нормальные люди, они любят меня и все такое, но не слишком понимают. Я всегда чувствовала себя приемной, подменышем в человеческой семье – не знаю, как еще объяснить. Я бы все отдала, чтобы узнать, кто моя настоящая мать, как она выглядит и почему отказалась от меня. Выходит, нужно ответить «да»? Это честный ответ на вопрос зеленой девушки, а следовательно, все по правилам.

На моем плече что-то шевелится, и я чувствую, как меня щиплют за ухо. Я совсем забыла, что у меня на плече Рожок – она сидела непривычно тихо.

Неужели я что-то упустила? Что-то очень простое? Конечно, мне хочется знать, кто меня родил, но дело не только в этом. Если подумать, я не хочу, чтобы мне об этом рассказывала какая-то зеленая девица. Это неправильно – узнавать столь важные вещи от того, кто не желает тебе добра.

– Отвечай, – командует фея. – Или сдавайся. Мне скучно.

Я делаю глубокий вдох.

– Не беги впереди паровоза. Мне нужно было собраться с мыслями. Ответ: и да, и нет. Мне хочется узнать, кто моя настоящая мама, но я не хочу услышать это от вас. Это не ваше дело. Я сама все выясню. Годится?

Фея сдержанно кивает.

– Годится. Твоя очередь.

Я вижу, что она не даст мне много времени на раздумья. Ей хочется победить. Она рассчитывает вывести меня из себя, чтобы я не смогла придумать вопрос, на который у нее не найдется ответа, чтобы я не вспомнила самое очевидное – если, конечно, книжки, что я читала, не лгут.

– Как ваше имя? – спрашиваю я.

Это же очевидно, так? Неужели она считает меня настолько тупой? Впрочем, судя по выражению ее лица, это действительно так.

– Угадай, – отговаривается фея.

– Это из другой сказки, – парирую я. – Говорите, а то проиграете.

– Ты хоть понимаешь, что спрашиваешь?

– Конечно.

Наступает продолжительная пауза. Тишина стоит такая, что кажется, будто птицы больше никогда не запоют, белки не зацокают, а ветер не подует. Зеленая девушка сует в рот пальцы и принимается кусать ногти. Я внутренне торжествую. Она понимает, что я победила независимо от ее ответа. Если она выдаст свое имя, я получу над ней власть, а если нет, то она проиграет игру. Я точно знаю, что выбрала бы на ее месте, но фея, судя по всему, ненавидит проигрывать.

Видя, как она потеет над ответом, я мысленно обзываю ее всеми известными мне ругательствами. На моем месте она не постеснялась бы произнести их вслух, но я этого не делаю. Нет, я вовсе не Мать Тереза, и вполне могу нахамить без всяких сожалений. Но если она взбесится, то вполне может превратить меня в голубя, как грозилась.

К тому же она вдруг стала выглядеть абсолютно по-человечески – нервничает, кусает ногти, будто это ей грозит семь месяцев быть у фей на посылках. Пока она побеждала, выглядела лет на двадцать – красивая, крутая, опасная, властная. Теперь она словно подросток, и от былой крутизны не осталось и следа.

А вдруг в случае поражения ей действительно придется семь месяцев служить мне? Может, я и правда не осознаю, что спрашиваю? Может, на кону больше, чем мне известно? Тихое поскуливание под ухом подсказывает, что Рожок весьма расстроена. От чувства собственного превосходства не остается и следа. Мне уже не настолько радостно побеждать королеву фей в дурацкой игре.

Заканчивалась бы она поскорее.

– Послушайте, – говорю я, и зеленая девушка поднимает на меня взгляд. Ее большие мшистые глаза блестят от слез.