Альфред Бестер - Тигр! Тигр! [сборник litres]

– Продолжай ползти, – проговорил Холмайер горько. – Если хочешь, проползи вокруг света. Не найдешь ничего, кроме пыли и праха… – Он опорожнил бокал на землю перед Крэйном. – Продолжай ползти. Сколько миль? Сам посчитай. π D . Диаметр около восьми тысяч…

Он исчез. Вместе с ним исчезли халат и бокал. Крэйн осознал, что дождь возобновился. Прижавшись лицом к теплой грязи, он раскрыл рот и попытался высосать влагу. Он застонал. Потом снова пополз. Его гнал инстинкт. Нужно было куда-то добраться. К чему-то, связанному с морем – с краем моря. На побережье его что-то ждет. Оно поможет понять все случившееся. Нужно достичь моря, если море еще сохранилось где-нибудь.

Гроза стегала его спину, словно тяжелыми бичами. Крэйн остановился, перетянул рюкзак на бок, чтобы можно было копаться в нем одной рукой. Рюкзак содержал ровно три предмета: револьвер, плитку шоколада и банку консервированных персиков. Все, что осталось от двухмесячного запаса. Шоколад набух и пошел плесневыми пятнами. Крэйн понимал, что лучше съесть его сейчас, пока в плитке сохраняется хоть какая-то питательная ценность. Но может случиться, что на следующий день ему уже не достанет сил вскрыть консервную банку. Он вытащил банку из рюкзака и накинулся на нее с открывашкой. Когда Крэйну удалось пробить жестяную крышку и отогнуть ее, дождь уже прекратился.

Жуя фрукты и потягивая сок, он наблюдал, как марширует по склону бывшего океанского берега дождевая стена впереди. Ил впитывал потоки воды и размякал. Уже возникли небольшие каналы, которым однажды суждено будет превратиться в реки. Но этого дня Крэйн не увидит. И ни одно живое существо в мире не увидит. Отшвырнув пустую банку в сторону, Крэйн подумал, что тем самым завершает последнюю трапезу последнего живого существа на Земле. Последняя метаболическая драма.

За дождем пришел ветер. Крэйн выучил эту закономерность за бесконечные недели перемещения ползком. Ветер явится через несколько минут, окутает его тучами золы и пепла. Он пополз вперед, слезящимися глазами изучая бесструктурные серые мили ландшафта в поисках укрытия.

Эвелин коснулась его плеча.

Крэйн еще не повернул головы, а уже понял, что это она. Она остановилась рядом с ним, веселая, ясная и свежая, в платье ярких цветов, но прекрасное лицо ее было омрачено тревогой.

– Стивен, – произнесла она, – поспеши!

Он мог лишь восторженно любоваться ее волнистыми медовыми волосами до плеч.

– Дорогой, тебе больно! – воскликнула она и быстрыми ласковыми движениями ощупала его спину и ноги.

Крэйн только кивнул.

– Я приземлился неудачно, – сказал он. – Не привык к парашюту, ни разу не пользовался им. Я всегда полагал, что приземление будет аккуратным, как на постель опуститься. Но серая земля ударила мне навстречу, точно кулак. А Умбрик вырывался у меня из рук… Я же не мог его выпустить, правда?

– Конечно же нет, дорогой, – сказала Эвелин.

– Поэтому я просто сжимал его и пытался убрать ноги под себя, – сказал Крэйн. – А потом что-то врезалось мне в ноги и бок…

Он помолчал, размышляя, как много о случившемся ей уже может быть известно. Не хотелось ее пугать.

– Эвелин, дорогая… – сказал он, пытаясь поднять руки.

– Нет, милый. – Она испуганно оглянулась. – Тебе нужно спешить. Озирайся!

– Чего мне бояться? – скорчил он гримасу. – Пылевых бурь? Я уже с ними сталкивался.

– Не бурь! – воскликнула Эвелин. – Чего-то еще. О Стивен…

Она исчезла, но Крэйн понимал, что сказанное ею было правдой. Его что-то догоняло – преследовало все эти недели. Краем сознания он чуял зловещее присутствие силы, надвигавшейся на него подобно савану. Он покачал головой, дивясь собственным мыслям. Он ведь последнее живое существо на Земле. Что может ему угрожать?

Ветер взревел у него за спиной и мгновением позже принес мощные облака пыли и золы. Они накатили на Крэйна, кожу засаднило. Помутившимися глазами он смотрел, как ил покрывается ровным тонким ковром пепла. Крэйн подогнул колени под себя и обхватил голову руками. Используя рюкзак вместо подушки, он приготовился переждать шторм. Ураган пройдет так же быстро, как до того – ливень.

Шторм взбудоражил его больную голову. Как ребенок, перебирал он фрагменты воспоминаний, пытался сложить их воедино. Почему Холмайер так холоден к нему? Ну ведь не из-за той же перепалки, правда?

Какой перепалки?

Ну этой, которая случилась еще до всего…

А, этой!

Внезапно фрагменты сложились в нужную комбинацию.