Альфред Бестер - Тигр! Тигр! [сборник litres]

Крэйн стоял рядом с кораблем и наслаждался величественным зрелищем. Крышу ангара разобрали, и нос судна, покоившегося в земной своей колыбели, указывал теперь в небеса. Рабочий аккуратно начищал внутренние поверхности ракетных дюз.

Приглушенные звуки спора донеслись изнутри, за ними последовал тяжелый удар. Крэйн взбежал по короткому железному трапу и сунулся в люк. В нескольких футах под ним двое рабочих запихивали на предназначенные позиции удлиненные баки с раствором трехвалентной железистой соли.

– Эй, вы, поаккуратней! – окликнул их Крэйн. – Хотите мне корабль развалить?

Один из рабочих поднял голову и ухмыльнулся. Крэйн прочел его мысли. Корабль-де и сам развалится. Это все говорили. Все, кроме Эвелин. Она-то в него верила. Холмайер, кстати, отмалчивался, но тоже считал его безумцем, хотя и по иной причине. Спускаясь по трапу, Крэйн увидел, как Холмайер входит в ангар. Лабораторный халат развевался за его спиной.

– Адвокат дьявола, – пробормотал Крэйн.

Завидев Крэйна, Холмайер сей же миг перешел на крик.

– А теперь послушай!..

– Не начинай снова, – произнес Крэйн.

Холмайер выудил из кармана стопку листов и стал махать ими перед носом Крэйна.

– Я полночи не спал, все расчеты перепроверял, – сказал он. – И гарантирую, что я прав. Я абсолютно прав.

Крэйн пролистал исписанные плотными строчками уравнений листы и посмотрел в налитые кровью глаза Холмайера. Тот явно обезумел от ужаса.

– В последний раз предупреждаю тебя, – начал Холмайер. – Ты собираешься использовать новый катализатор в железосодержащем растворе. Отлично. Это поразительное открытие, чего спорить. Ты молодец.

Поразительное? Слабо сказано. Любой чести Крэйну будет за него мало, он это понял, как только наткнулся. А наткнуться на катализатор, индуцирующий атомную дезинтеграцию железа с выделением 10×10 10фут-фунтов [22]энергии из каждого грамма топлива, можно было лишь случайно. Человек недостаточно сообразителен, чтобы теоретически до такого додуматься.

– Думаешь, у меня не получится? – спросил Крэйн.

– К Луне долететь? Облететь Луну? Возможно. Твои шансы – пятьдесят на пятьдесят. – Холмайер взъерошил пальцами длинные тонкие волосы. – Но, Стивен, я же не за тебя тревожусь, ради бога… Если хочешь покончить с собой, ты в своем праве. Я за Землю переживаю…

– Чушь. Ступай домой и спи спокойно.

– Послушай… – Холмайер трясущейся рукой указал на расчеты. – Как бы эффективна ни была система смешивания и подачи, стопроцентного выхода добиться не получится.

– Потому и вероятность успеха пятьдесят на пятьдесят, – ответил Крэйн. – И что же тебя так беспокоит?

– Утечка катализатора из ракетных дюз. Ты хоть понимаешь, что случится, если хотя бы капля упадет на Землю? Запустится цепь распада атомов железа, которая охватит весь земной шар. В нее будет вовлечен каждый атом железа, а железо присутствует повсюду. Не останется Земли, куда ты бы мог возвратиться…

– Мы все это уже проходили, – устало перебил его Крэйн.

Он подвел Холмайера к основанию ракетной установки. Железная решетка перегораживала выложенную огнеупорным кирпичом яму глубиной двести футов и шириной пятьдесят.

– Это для стартового выхлопа. Если катализатор и просочится, то упадет в яму, и вторичные реакции о нем позаботятся. Ты доволен?

– Но в полете, – настаивал Холмайер, – ты все еще будешь представлять собой угрозу Земле, пока не покинешь ее предел Роша. Каждая капля еще не сработавшего катализатора в конце концов упадет обратно на почву, и…

– Я тебе в самый последний раз поясняю, – мрачно проговорил Крэйн, – что пламя ракетного выхлопа обо всем позаботится. Окутает любые просочившиеся частицы и уничтожит их. А теперь выметайся. Мне работать нужно.

Он подтолкнул Холмайера к выходу. Тот протестующе возопил и взмахнул руками.

– Я тебе не позволю! – повторял Холмайер снова и снова. – Я найду способ тебя остановить. Я тебе не дам…

Работа? Нет, безудержная интоксикация, обретаемая в трудах над кораблем. Корабль был утонченно прекрасен, как любое совершенное творение. Как сверкающие доспехи, сбалансированная рапира или пара подобранных пистолетов. Вытирая руки после завершающих штрихов, Крэйн не испытывал страха перед неудачей и смертью.

Ракета, готовая пронзить небеса, покоилась в своей колыбели. Пятьдесят футов стали слагали ее изящный стан, головки болтов сверкали, точно драгоценные камни. Тридцать футов займет топливо, предназначенное к сочетанию с катализатором. Большую часть переднего отсека – пружинный гамак, который, по плану Крэйна, должен был смягчить начальные перегрузки. Нос ракеты состоял из цельного естественного кварца и смотрел в небо, словно глаз циклопа.