Наль Подольский - Время культурного бешенства

Но бес его все же попутал. Припылил какой-то засранец из Уфы. Сделай, говорит, мне Малевича. Бабка его по телику этого гребаного Казимира увидела и свихнулась: уважь меня, старую, внучек. Деньги предложил приличные. И наступил Виконт на горло своему чутью и здравому смыслу, сделал Малевича — с репродукции из альбома. И забыл про него.

Но в ФСБ даром хлеб не едят. Два года кочевал Виконтов Малевич по коллекционерам, и встретился со своим создателем на Литейном.

Проходил Виконт по статье 159 (Враг искусства), часть вторая (Враг живописи). Схлопотал два года общего режима. В общем, легко отделался — в той же статье часть третья (Враг балета) до пятерки тянет.

В лагере начальник выстроил пополнение и скомандовал:

— Художники, шаг вперед!

Шагнули человек десять. Начальник их — в отдельный барак и устроил им вступительный экзамен — поставил натюрморт. Прошли по конкурсу трое.

Кажись, жизнь наладилась. Барак просторный, жрачка приличная, а начальник еще и спиртное, и дурь подкидывал — какое же без этого творчество. Работа не пыльная — одна копия в неделю, чтобы без спешки и халтуры. Раздал начальник альбомы — вроде бы наугад, кому Сурикова, а кому Модильяни. И надо же, невезуха — Виконту Малевич достался. Вот тогда он его по-настоящему и невзлюбил. А вскоре стал подмечать и еще кое-что. Стоило только раскрыть альбом, как всякая металлическая дребедень — к примеру, нож или ложка, и особенно железки, даже такая мелочь как скрепки — начинала сама по себе суетиться, подползала к краю стола и прыгала на пол. Металлические миски и кружки гуляли по столу как хотели. Натурально, Малевич подстрекал железяки к нарушению дисциплины. Своим интеллектом Виконт этого осмыслить не мог и решил обратиться за советом к человеку, которого почитал, как личность выдающегося ума.

Был у них на зоне философ, и дело не в том, что философ, а что складно отвечал на любой вопрос. Вот ему и показал Виконт мелкое озорство железок.

Философ не очень-то удивился:

— Думаю, это умопостигаемо, хотя еще и умонепостигнуто.

— А нельзя для тупых попроще? — попросил Виконт.

Вместо ответа философ взял в руки альбом и стал перелистывать не картинки, а писанину, какая обычно бывает в начале таких изданий.

— Ты вступительную статью читал?

Виконт поморщился: не любил он слова «статья».

— Нет, не читал. Занудно написано.

— А ты все-таки прочитай. Особенно эту страницу, где про занавес.

Виконт добросовестно прочитал — умных людей надо слушать.

Выходило, что полтора века назад Малевич собрался делать декорации для футуристической оперы с дурацким названием «Победа над солнцем». Вообще-то Виконт недолюбливал футуристов за их полное разгильдяйство. И впервые «Черный квадрат» Казимир, оказывается, намалевал на занавесе сцены, а картину соорудил уже после. Да еще про этот занавес и письма писал. Виконт запомнил текст наизусть — память-то у него была в порядке: «Он представляет собой “Черный квадрат”, зародыш всего того, что можно создать при осуществлении чудовищных возможностей… В опере он означает принцип победы».

— По-моему, ахинея. Какие такие чудовищные возможности?

— Очень простые. Мы живем в одной-единственной вселенной, случайной и престарелой. Художник предлагает ее уничтожить и создать новую…

— А эта чем его не устраивает?

— Прежде всего тем, что не он ее придумал. А вообще-то, наша вселенная многих не устраивает. Про нее говорят даже, что это «сказка, рассказанная идиотом».

— Ничего не понимаю. При этом ведь все погибнут?

— В этом и состоит величие идеи, — без запинки ответил философ.

— Не нравится мне такое величие, — помрачнел Виконт. — Он-то давно копыта отбросил, ему на нас наплевать. А откуда возьмется новая вселенная?

— Для того и создан «Черный квадрат». В нем зародыши множества вселенных, из которых можно выбрать любую.

— Да выбирать-то ведь будет некому!

— Есть Абсолют, мировой разум, — пожал плечами философ.

— Полный бред. Психушка, — поставил диагноз Виконт. — Но постой… железки-то прыгают!

— Я же сказал: это умопостигаемо.

Разговор явно шел по кругу и надоел обоим.

— Если захочешь, в другой раз продолжим, — бросил на прощанье философ и убежал по своим делам.

Продолжения не случилось, не нравилась эта тема Виконту. Подумаешь — железки прыгают… По реке топор плывет из села Кукуева, ну и пусть себе плывет железяка…

Виконт так увлекся воспоминаниями, что забыл про свою сигарету. Она догорела до фильтра и обожгла пальцы. Надо же… ведь запомнил тот разговор дословно… Но тогда-то всего лишь железки прыгали, а сейчас — весь поезд какие песни поет! Ему вспомнилась прочитанная где-то нелепая фраза, что идеи, мол, становятся силой, когда овладевают массами. А если вздорные идеи овладевают массой железа?