Нил Шустерман - Грозовое Облако

Но, конечно, в отличие от Кюри, он не возьмет на себя ответственность за происходящее сейчас. Хотя многие серпы станут восхвалять его за расправу над Великими Истребителями, другие, столь же многочисленные, осудят. Пусть мир думает, что все это ужасная, ужасная авария. Неизбежная, если уж на то пошло. Ведь на Твердыне уже несколько месяцев случались серьезные неполадки. Ну да, все они — результат действий команды инженеров и программистов, которую он подобрал лично. Но об этом никто никогда не узнает, потому что все эти люди уже выполоты. Та же участь ждет и пилота, как только он доставит их на судно, ждущее в пятидесяти милях от острова.

— Ты изменил мир. Каковы ощущения? — спросила Айн.

— Как будто у меня гора с плеч свалилась, — ответил он. — Знаешь, было мгновение, когда я подумывал, а не спасти ли их. Но мгновение улетело.

Внизу весь зал Совета уже ушел под воду.

— На материке знают? — поинтересовалась Рэнд.

— Ничего они не знают. Линии связи были заблокированы в тот самый момент, когда мы вступили в зал Совета. Никто в мире не узнает об их решении.

Годдард смотрел вниз на царящую на улицах панику и до него стало доходить, насколько отчаянная там сложилась ситуация.

— Кажется, мы слегка перестарались, — сказал он. Вертолет в этот момент летел над затопленными низинами. — Похоже, Твердыня может затонуть по нашей вине.

Рэнд расхохоталась.

— И ты только сейчас это понял? А я все время думала, что это часть твоего плана.

Годдард нарушил работу многих механизмов, обеспечивающих Твердыне нормальное функционирование и держащих ее на плаву. Он намеревался вывести их из строя на время, достаточное для расправы с Великими Истребителями. Но если Твердыня затонет, и всех выживших сожрут акулы, это будет еще лучше. В этом случае ему никогда не придется вновь столкнуться с серпами Кюри и Анастасией. Айн поняла это раньше него, что доказывало, какой она ценный кадр. И это обстоятельство вселяло в него беспокойство.

— Улетаем, — велел он пилоту и больше не посвятил судьбе острова ни единой мысли.

Роуэн понял, что у них нет шанса забраться на борт какого-нибудь судна, еще до того, как кит разломал причал. Если Твердыня тонет, обычными способами отсюда не выбраться.

А вот необычные… Они наверняка имеются. Роуэн хотел верить, что достаточно умен, чтобы найти такой способ, но с каждой уходящей минутой шансы становились все призрачнее. Это было выше его способностей.

Но он ничего не скажет Цитре. Если у них еще есть надежда, он не станет забирать ее у любимой. Пусть она надеется, пока не погаснет последняя искорка.

Вместе с ордами других беглецов они устремились прочь от быстро уходящей под воду пристани. И тут к ним кто-то подбежал. Это была та самая женщина, что приняла Роуэна за серпа, у которого он украл мантию.

— Я знаю, кто ты! — сказала она слишком громко. — Ты Роуэн Дамиш! Ты тот, кого называют серп Люцифер!

— Понятия не имею, о чем вы, — отозвался Роуэн. — Серп Люцифер носит черное.

Но женщину невозможно было сбить с толку, а теперь и другие стали оглядываться на них с любопытством.

— Это он! Его рук дело! Он убил Великих Истребителей!

Толпа загудела:

— Серп Люцифер! Серп Люцифер сделал это! Он во всем виноват!

Цитра схватила его за руку:

— Надо уносить ноги! Толпа уже взбесилась до предела, а если они узнают, кто ты, они порвут тебя в клочья!

Они помчались прочь от женщины и толпы.

— Давай заберемся на верх какой-нибудь башни, — предложила Цитра. — Если есть один вертолет, то могу найтись и другие. Спасение может прийти только сверху.

И хотя крыши небоскребов уже были забиты людьми, которым эта мысль пришла в голову раньше, Роуэн одобрил:

— Отличная мысль!

Но серп Кюри остановилась. Она обвела взглядом лагуну и улицы, заливаемые водой. Посмотрела на крыши. А потом, глубоко втянув в себя воздух, произнесла:

— У меня идея получше.

В отделе по контролю за плавучестью уже не было ни главного инженера, ни прочего начальства. «Пойду-ка я к своим, — сказала инженер. — Надо валить с этого острова, пока не поздно. Чего и вам советую».

Но, конечно, было уже поздно. Техник, оставшийся, чтобы удерживать обреченную крепость, смотрел на линию прогресса на экране, медленно, миллиметр за миллиметром ползущую вперед. Техник знал, что к тому времени, как система перезагрузится, Твердыня прекратит существование. Но он цеплялся за надежду, что, может быть, случится невозможное, скорость процессора вдруг каким-то чудом возрастет, и перезагрузка завершится раньше ожидаемого времени.