Андрей Столяров - Оптимум

— А ты сама что думаешь?

— Ничего не думаю.

— Но тебе вообще-то что больше нравится — медицина, педагогика или дизайн?

— Мне не нравится ничего.

— Как так — ничего?

— А вот так. Ничего, и все…

Разговаривать с ней иногда очень трудно. Вдруг натыкаешься на глухую стену, которую не прошибить и не обойти. Мы сбежали с торжественного собрания, посвященного двадцатилетнему юбилею Оптимума, и сидели на летней веранде кафе неподалеку от школы. Посередине веранды росла буйная ива, склоняющаяся до пола, и со стороны улицы нас было не видно. Неторопливо текла внизу зеленоватая масса воды, а на другой стороне канала, точно предвещая нашу судьбу, вздымались серые офисные громады.

Кстати, за этот побег Оптимум снял с меня пару баллов, но я не жалел — такое здесь было волшебное уединение.

Никого тут не было, кроме нас.

А два балла — пустяк, завтра же наверстаю.

Если бы еще Оса меня понимала! Ведь идти против Оптимума — это вредить себе самому. Все движутся в сияющую великолепную жизнь, все, как выражается Лекса, парят, поддерживаемые восходящим потоком, а ты один движешься, как стреноженный, топаешь по земле путаным, мелким шажком. И, как бы ни напрягался, как бы ногами ни перебирал, все равно — безнадежно отстаешь, отстаешь, отстаешь…

— Как ты думаешь, он нас подслушивает сейчас? — спросила Оса.

Я только вздохнул. Нет, все же есть в девушках что-то совершенно непостижимое. Десять лет ей чуть ли не каждый день втолковывают и втолковывают, что представляет собою Оптимум. Уже, казалось бы, разжевали, усвоили, и вот, пожалуйста, опять всплывает откуда-то этот абсурдный миф. Приходится в сотый раз ей объяснять, что Оптимум по природе своей не может ни подслушивать, ни подсматривать.

Ну, разве что через камеры наружного наблюдения. Однако в основном он воспринимает нас через медчип и воспринимает лишь действия и эмоциональное состояние человека.

— Говоря проще: как ты поступаешь и что ты чувствуешь. Он не считывает ни семантических вариантов речи, ни ее конкретных лексических форм, но вот если ты сейчас вдруг встанешь и гордо уйдешь, и если после этого мы с тобой больше не будем встречаться, то он сделает соответствующие выводы.

— Ну тогда я встала и гордо пошла, — сказала Оса.

Я даже вздрогнул.

— С чего это вдруг?

— Так ты ведь уже все решил, вот с чего. Возможно, ты и сам не догадываешься, но внутри себя ты уже все решил. Или согласился с решением, которое за тебя принял Оптимум. Разве не так?

И тут она действительно встала и, поднырнув под низкие ветви ивы, процокала каблуками к выходу.

Затрепетали листья.

Миг — и она исчезла.

Самое интересное, что я не встал вслед за ней. Не встал, не кинулся сломя голову, не схватил за локоть, не попытался ее вернуть. Я так и остался сидеть за столиком над зеленоватой водой.

Позже я понял, что оцениваю эту ситуацию следующим образом. В жизни есть не только радости, но и неизбежные огорчения. Не только череда наслаждений, но и аскетический ежедневный труд. Всем нам, конечно, нравится сладкое. Но если непрерывно лопать конфеты, торты, пирожные, то расплатой за это будут ожирение и болезни. Точно так же и здесь. Нельзя иметь все вообще. Если хочешь получить хоть что-то в будущем, надо от чего-то отказаться уже сейчас. Банальная, как жизнь, простота: за все надо платить.

Вот что я понял.

Однако это уже было позже, через несколько дней, когда я более-менее пришел в себя. А в тот момент, когда Оса поднялась и, отведя ветви ивы, нырнула за них, у меня в сердце будто лопнул шарик огня.

Значит — это я так решил.

Точнее — Оптимум решил за меня.

Не зря ее прозвали Осой.

Напоследок она меня все же ужалила.

Рекомендовано Министерством образования и туризма для государственных библиотек, для продажи на вокзалах и в аэропортах.

Меня вот что здесь поразило. Мы, Соединенные Штаты, занимаем одно из первых мест в мире по количеству насильственных преступлений, прежде всего по числу убийств, и также одно из первых мест по обороту наркотиков. А у вас, оказывается, тюрьмы практически опустели. Говорят, что чуть ли не половину их за ненадобностью закрыли, превратили в картинные галереи, музеи и рестораны. Проблемы же наркомании, как я слышал, у вас нет вообще.

И я вот подумал, а что если такую штуку, как Оптимум, поставить американцам? Может быть, тогда и у нас половину тюрем удалось бы закрыть? И молодежь тогда начала бы искать свое призвание, а не дозу. Мечты, конечно. Наша политическая элита этого никогда не допустит. Но, по-моему, было бы здорово. Мы тогда превратились бы наконец в страну, где можно нормально жить.