Андреас Эшбах: Субмарин [litres]

Как вообще спят под водой? На чем лежат? Чем укрываются? Как сделать так, чтобы тебя никуда не унесло? Особенно в пасть к проплывающей мимо акуле?

И как будто бы мало мне всех этих забот, первую ночь под водой мне придется провести наедине с чужим мужчиной! Выбора у меня, как назло, нет никакого. Вернуться назад я сегодня уже не смогу. До Сихэвэна – полдня пути, а ночь уже на носу.

Меня охватывает паника.

Ночью можно путешествовать, если луна светит ярко, объясняет мне Плавает-Быстро, беззаботно втыкая копье в песчаное дно и снимая пояс, но лучше этого не делать. В темноте плыть тяжелее. И в ночном океане полно опасностей, которые днем тебе не угрожают.

Я всё еще дрейфую на некотором расстоянии от него, где-то в метре над дном, и мне кажется, что я больше никогда не смогу пошевелиться. Откуда люди, всю жизнь живущие под водой, знают о луне, размышляю я, чтобы занять себя каким-нибудь вопросом, который никак не связан с моими страхами. Ответ находится легко: им об этом рассказали. Их создатель вырастил первых субмарин и многому их научил. Наверняка он не забыл упомянуть о солнце, луне и звездах.

Плавает-Быстро открывает один из своих мешочков, достает оттуда что-то и зовет меня к себе. Я поначалу сомневаюсь, но потом покоряюсь судьбе и подплываю к субмарину одним коротким гребком.

На раскрытой ладони он протягивает мне длинную черную полоску. По ощущениям, резиновую. Себе Плавает-Быстро достает такую же и демонстративно отправляет ее в рот. Он старательно двигает челюстями и жестами показывает мне, чтобы я сделала так же.

Я с сомнением беру протянутую им полоску. Откусить не удается, она слишком жесткая, поэтому я следую примеру Плавает-Быстро и засовываю ее в рот целиком.

– Что это? – интересуюсь я с набитым ртом. Эта штука жесткая и соленая, ощущение такое, будто я жую кусок резинового пожарного шланга с какого-нибудь затонувшего корабля.

Плавает-Быстро снова показывает незнакомый жест. Заметив, что я его не поняла, он повторяет медленнее, и теперь я узнаю комбинацию из двух знаков – «путешествовать» и «есть».

Провиант для путешествий, перевожу я для себя самой.

– Его делают из водорослей, – объясняет он.

Ясное дело. Из чего же еще.

– Оно долго не портится, – продолжает он. – И придает сил!

Звучит не слишком убедительно, но от голода у меня так свело живот, что я толком не могу сказать, голодна я или нет. Должна быть голодной, после такого-то заплыва! Я за всю жизнь не плавала столько, сколько проплыла сегодня. Но голода я, как ни странно, не чувствую – так силен страх, охвативший меня.

Зачем я вообще всё это делаю?

Чтобы найти отца.

Надеюсь, он стоит этих усилий!

Мы съедаем по три черные штуковины. К необычному вкусу я быстро привыкаю. И с удивлением понимаю, что наелась.

Я оглядываюсь и вижу, что синева вокруг нас превратилась в тусклую черноту, в которой я с трудом различаю очертания рифа – и то благодаря лунному свету. Тьма сгущается, и моя тревога растет. Мы с Плавает-Быстро уже почти не можем разговаривать, потому что я больше не вижу его жестов.

Я вся съеживаюсь. Вдруг он хватает меня за локоть и тянет за собой.

Мы спускаемся в самую глубокую часть низины, к подножию вертикально торчащего обломка скалы. Там Плавает-Быстро наконец отпускает меня, хлопает рукой по песчаному дну и объясняет мне широкими, медленными жестами: спать. Потом он ударяет себя в грудь, показывает на песок в паре шагов в стороне и повторяет: спать. Он кладет копье так, чтобы можно было схватить его в любой момент, а сам ложится рядом, спиной ко мне.

Ах вот как. За спиной у меня скала, впереди устроился Плавает-Быстро. Я под надежной защитой. Похоже, я напрасно паниковала.

Я тоже ложусь, пытаюсь устроиться поудобнее.

Очень непривычно ложиться спать, ничем не укрываясь, но мне, на удивление, почти не холодно. Я, помнится, волновалась, что во сне меня может куда-нибудь унести течением? Теперь я понимаю, что это полная чушь: достаточно выпустить из легких весь воздух, и я становлюсь тяжелой как камень.

Но уснуть у меня, конечно же, не получается, хоть я и ужасно устала. В голове целый рой мыслей, да и темнота вокруг тоже не успокаивает. Стоит мне задремать, и я чувствую, что совсем рядом хищно щелкает клешнями краб или еще кто-то, кто хочет напасть на меня. Но каждый раз выясняется, что это вода вытекает из моих жабр и завихряется от течения песок.

Я не знаю, куда девать голову, – мягкая подушка мне бы сейчас не помешала. Думаю улечься на небольшой плоский камень, но он для меня слишком жесткий. Сгребаю в кучку песок, который через некоторое время становится таким же твердым, как камень, да еще и песчинки постоянно лезут в нос. Поворачиваюсь то так, то эдак, пытаюсь подложить под голову руку, но она, конечно, почти сразу затекает.