Джанет Эдвардс - Телепат

Илай выбежал вперед, чтобы выстрелить еще раз, имея уже лучший обзор, и нажал на спуск за секунду до того, как получил сильный удар в плечо. Нательная броня защитила его, но он потерял равновесие, пошатнулся и упал. Я почувствовала, как его охватил холод воды, несущейся к водопаду.

— Илай ранен! Он в реке! В утиль, моя нога!

Я завопила, когда меня, как Илая, сбросило вниз водопадом. И заставила себя оставаться с ним, несмотря на терзающую моё — его — тело боль.

— У Илая сломана нога. Сейчас он без сознания, зацепился за камни где-то. Холодно. Ужасно холодно.

— Есть тропинка, которая ведёт напрямую к смотровой площадке, — сказал Рофэн. — Если мы перехватим Илая ниже по течению…

— Рофэн, беги! — крикнул Адика. — Эмбер, где Элден?

Я оставила Илая и нашла Элдена:

— Бежит прочь от реки. Ранен в плечо и в руку. Шатается, хватается за деревья. Угрозы для нас не представляет.

— Мы утратили связь с Илаем, нет ни видео, ни местоположения, — сказала Николь. — Вероятно, передатчик разбился.

— Все за Рофэном! — приказал Адика.

Телохранители соскочили с меня. Форж рванул вперед, а Кейден подхватил меня и понес вслед за бегущей ударной группой. Земля под ногами оказалась каменистой, никаких кустов, только редкие чахлые деревья. Тропинка была крутой и размокшей, мы не раз оскальзывались, но мне было все равно.

— Николь, нам срочно нужна поддержка с воздуха! — пропыхтел Адика.

— Первый и второй взлетают, — ответила Николь, — третий ждёт погрузки медиков и взлетит через три минуты.

Я закрыла глаза, вцепилась в Кейдена и снова отыскала Илая. Нога его болела невыносимо, ужасно кололо в голове и в груди, но сам Илай этого уже не чувствовал.

— Сейчас мы ниже Илая, — закричала я. — Он по-прежнему без сознания, но жив. Еле жив.

Прозвучал выстрел, такой же, как когда перекидывали канат через потоки. Потом ещё один.

— Илая смыло с камней, — крикнула я. — Приближается к нам!

— Я его не вижу!

Я еле расслышала Адику за грохотом водопада и открыла глаза. Он и Форж находились по пояс в воде, пристегнутые поясами к канату над рекой. Они передвигались, перебирая канат руками, потому что поток не давал шагать по дну.

— Он ближе к тому берегу, вон там! — проорала я, отчаянно маша рукой в направлении, где мой разум мог видеть Илая.

Форж посмотрел в ту сторону, потом снова на бурлящую воду:

— Вижу его!

Он еле успел схватить кувыркавшуюся в потоке мимо темную фигуру. Адика добрался туда же, и, борясь с течением, они вдвоём надели на Илая оранжевую обвязку, пристегнули её к канату, и медленно вытянули себя и его в поджидающие руки ребят-ударников.

Илай был бледен и не шевелился, когда они уложили его на берегу, но я по-прежнему чувствовала биение бессознательных мыслей. Адика, встав на колени, начал ритмично выкачивать воду из его легких, и тут над нами раздался рев двигателей.

— Воздух-первый запрашивает местоположение цели, — произнес женский голос в моем передатчике.

Я закрыла глаза и начала искать:

— Цель на другом берегу, бежит от реки перпендикулярно к ней. В трех коридорах от меня и по-прежнему движется.

Я снова открыла глаза, посмотрела вверх и увидела невозможное: в небе висело нечто огромное и серое. Я изумленно смотрела, как оно переплыло на тот берег, замерло над деревьями, а потом рядом появился его двойник.

— Первый и второй поймали цель на тепловизоры, — сказала Николь. — Воздух-третий прибудет к вам через две минуты.

— Третьему придётся взять нас на борт, — сказал Адика. — Мы с Элденом на противоположных берегах, и Илай в плохом состоянии. Сложный перелом левой ноги и травма головы. Эмбер, что там с целью?

— Элдену попали в левую руку, а потом в левое плечо. После этого он упал с дерева. Ему очень больно, но, кажется, он не обращает внимания. По-прежнему бежит среди деревьев. До этого его разум казался неустойчивым, а сейчас он просто рвётся. Я вижу своё лицо в образах бессознательных уровней. У него болят не только раны, но и голова.

— Он видел тебя и твою ударную группу, Эмбер, — сказал Лукас. — И знает, что из этого следует. Мы раскрыли его план, убрали импринт, и, получается, все его труды за последние пятнадцать лет пошли насмарку. Шок, наложившийся на перегрузку импринта, привел к каскаду отказов, его разум сейчас трещит по швам. Неудивительно, что ему больно.

— Он может оправиться от такого? — спросила я.

— Нет, — ответил Лукас. — Никаких шансов. Лечения не существует. Какие-то разумные мысли останутся, он по-прежнему будет опасен, но его мозгу уже не поможешь.