Татьяна Калугина - Группа [litres]

Еще через миг звук непостижимым образом изменился: из мучительной пытки он стал отдаленным фоном, писком улетевшего комара. «Наверное, что-то в моих ушах все-таки лопнуло», – подумала Зильда, испугавшись столь разительной перемены.

Но тут, словно в опровержение этой мысли, ее накрыло волной других звуков, громких, резких, тупых, скрежещущих, хрипящих, завывающих, беспорядочно перемешанных… Кто-то надрывно кричал: « Хелп! Хе-е-елп!!! » Кто-то потрясенно повторял: «La mia mano. La mia mano». Под чьими-то ботинками хрустели осколки битой посуды. Уворачиваясь от чьей-то подошвы, Зильда отскочила в сторону и вдруг прямо перед собой увидела дымящееся, развороченное лицо. Человек лежал на боку и был мертв. Зильда, конечно, не узнала в нем ту красивую женщину с виллы – мать пленившей ее девчонки, но вот золотой медальончик на цепочке, лежавший на полу рядом с изуродованным лицом, показался ей смутно знакомым.

Зильда отползла еще чуть в сторону и наткнулась на плоский прямоугольный предмет. Зильда забралась на него и увидела, что на поверхности предмета есть экран, порытый густой сетью трещин, и этот экран – работает, что-то еще показывает… правда, не разобрать – что. Какие-то аляпистые тени мелькали на нем, в сопровождении веселенькой игровой подзвучки.

Недолго думая, Зильда выбрала самый широкий зазор в паутине трещин и прошмыгнула внутрь.

Переход занял одно мгновение. Вот Зильда нырнула в электронную зыбь экрана, а вот она уже сидит на каком-то сером куске картона, покачиваясь вверх-вниз и прислушиваясь к остаточным ощущениям – бегающим мурашкам и мелким подергиваниям мыщц.

Место, в которое она попала, выглядело не то чтобы уютным и привлекательным, но как минимум безопасным. Здесь было тихо и спокойно. Светло. Никто не кричал, не смотрел на Зильду мертвым безвеким глазом; едкий химический дым не разъедал дыхательные пути. То, на чем сидела Зильда, оказалось крышкой картонной коробки – точнее, одной ее приоткрытой створкой, и эта створка под весом Зильды слегка раскачивалась. В самой коробке ничего не было. Она была абсолютно пуста и пахла пылью. Зильда покрутила головой, прикидывая, что делать дальше. И вдруг увидела…

Угрюмый бородатый человек сидел за столом, на котором стояла коробка, и что-то крутил в руках. Зильда сбежала по стенке коробки вниз и затаилась в ее тени. Угрюмый человек продолжал что-то ковырять в зажатой между пальцев штуковине. На Зильду он даже не взглянул. А может, он просто не мог ее увидеть – может, ее здесь и не было. Может, картонной коробки здесь тоже не было – как чего-то, на что можно посмотреть, что можно вычленить взглядом из незатейливого и скудного орнамента здешней реальности.

Что-то в этой реальности было неправильное, гнетущее. Зильде не хотелось здесь оставаться. Она снова завертела головкой, высматривая, куда на этот раз улизнуть.

Взгляд ее упал на что-то яркое, лежавшее на столе. Это был уже хорошо знакомый Зильде золотой медальон, сделанный в виде открывающегося сердечка. Зильда замерла, пытаясь понять, что все это значит, но понимание не приходило.

Между тем угрюмый человек закончил что-то к чему-то прикручивать и положил на стол результат своего труда. Зильда глянула на него мельком. Хм, что за гадость, расплющенный кусочек чего-то черного; человек приделал его к цепочке вместо красивого золотого сердца.

Затем человек, оказавшийся не просто угрюмым бородачом, а угрюмым бородачом в инвалидном кресле, подъехал на своем кресле к окну и открыл его. Зильда сразу и думать забыла обо всех здешних странностях. Вот оно! Открытое окно – самое то, что надо! Двигаясь быстро и ловко, зигзагами и короткими перебежками, она устремилась к окну – выходу из этого неприятного и душного картонного измерения.

Она оказалась на совершенно гладкой стене на высоте пятнадцатого этажа. Внизу раскинулся черно-белый зимний парк, закрученный лабиринтом. А здесь гулял ветер – порывистый и холодный. Пальцы на Зильдиных лапках тут же замерзли и онемели, ранка на месте оторванного хвоста начала пощипывать и саднить.

О том, чтобы спуститься вниз по этой стене, не могло быть и речи. Ползти вверх тем более не имело смысла. Вернуться назад, к угрюмому человеку с его косматой бородой и нагоняющим жуть рукоделием? Бр-р! Ну уж нет! Оставалось одно – попробовать проползти вбок, за угол здания. И Зильда, пластаясь и щуря глаза от ветра, старательно поползла.

За углом, где в обычном мире оказался бы торец здания, такой же отвесный, гладкий и обдуваемый студеным декабрьским ветром, как и стена фасада, – в мире Зильдиного пути обнаружилось нечто совсем иное. Нечто гораздо более интересное! Теплая, прогретая солнцем, шероховатая фактура пластикобетона. Скорее всего, стена, на которой сидела теперь Зильда, являлась частью какого-то не очень большого (по сравнению с покинутым небоскребом) сооружения. Тени древесных веток переплетались на ее поверхности, чуть покачиваясь от легкого ветерка; откуда-то доносилось пение птиц… По всей видимости, здание стояло в лесу.