Никита Калинин - Нет [СИ]

Прекрасное лицо со шрамом вдруг исказилось. Тёмные вьющиеся волосы пришли в движение, поднялись, ожили, быстро скручиваясь толстыми пучками, чтобы тут же обрасти чешуёй. Множество одинаковых лиц, что всякий житель Ойкумены видел на щите Психеи, теперь взирали на меня с кончиков её волос, которые в свою очередь венчались ими же, и так до бесконечности.

Трещины уже раскололи пруд, испещрили деревья и мутное небо над нами. Чем больше я сопротивлялся, тем быстрей рушился мой мир. Я закричал в ужасе, когда кожа на запястьях вдруг разошлась, и вверх по руке устремилась тончайшая ломаная кривая.

Лишь раз эхо метнулось обратно ко мне, отражённое несуществующим небом — мир неожиданно взорвался и рассыпался стекольным звоном.

Куб надзорного управления почему-то уже не отливал фиолетово-чёрным. Я еле нашёл его средь десятка близнецов, отличающихся лишь размерами.

— Позволите вашу личность?

Я вздрогнул, хоть вроде и был готов к мысленному уколу. Рада, та самая девица с косой под лопатки, почему-то поморщилась проверяя меня, но за собой пригласила.

Опять полумрак штольни и стол, а напротив — псивизор. Но уже другой, не тот парень, что восхитился моим успехом в создании личного сна.

— Вы хотели что-то нам рассказать? — вытирая пот с высокого лба, как бы между делом осведомился рыхлый лысеющий тюфяк. За его спиной замерла Рада.

— Я по поводу Кирьяна Томина.

— М-м-м… хорошо. Продолжайте…

Я выложил всё, что удалось разузнать об этом самом Кирьяне. По порядку, не спеша, детально. На всякий случай упомянул даже штрафы, на которые нарвался, увлёкшись его поисками. Сказать напрямую, что их было бы неплохо и возместить, смелости не хватило, но намекнуть — намекнул. Мне стоило огромных трудов сначала договорить и уж потом только раскашляться.

Повисла душная тишина. Тюфяк молчал. Словно бы ждал, что я продолжу, довершу начатый рассказ, когда успокою раздражённое непривычно долгим разговором горло. Но больше сказать мне было нечего.

— Что, по-вашему, гражданин, мы должны вычленить из ваших слов? — медленно, как бы раздумывая попутно ещё над чем-то, поинтересовался он.

— Как же… — я вдруг осип и больше не мог вымолвить ни слова. Оставалось только недоумевающе взирать то одного псивизора, то на другого.

— Послушайте. Если вы думаете, что нам тут нечем заняться, то вы ошибаетесь. Если вы пришли сюда только чтобы покашлять и рассказать историю о несуществующем человеке — вы либо диссидент, либо…

Я яростно замотал головой и раскрыл было рот, чтобы просипеть им хоть что-то вразумительное, но неожиданно нарвался на поток зловонного дыхания вперемежку со слюной:

— Не существует никакого Кирьяна Томина!!! — взорвался тюфяк. — Личного кода 1042КТ просто нет! Человек с ним ещё не-ро-дил-ся!! Рада — психосервер высочайшего класса! Она только что проверила всех в Ойкумене! Разыграть решил?! На работу не хочешь?! Так это твоё дело, обезьяна ты заводская! Нам не мешай свою работу делать! Вон отсюда!!..

Меня выпихнули из штольни и я налетел прямо на того самого улыбчивого парня, за плечом которого в первый раз возвышалась Рада. Не в силах вымолвить ничего внятного, я замахал руками, захрипел, выпучив глаза.

К моему счастью, он выслушал. Внимательно проникся рассказом коллеги, потом глянул на меня сверху-вниз — с жалостью и лёгким пренебрежением.

— Я вижу вас впервые, гражданин, — отрубил он улыбчиво. — Покиньте управление. И, мой вам совет: не шутите так больше. Чувство юмора в этом здании есть только у меня. Так совпало, что наибольшее терпение тоже принадлежит мне. Вы меня поняли, Илья?

Солнце на пороге резануло случайным лучом, и я отпрянул назад, зажимая пальцами глаза. Песок, долбаный песок!.. Меня тут же грубо оттолкнули, чтобы не мешал проходу. Сев около стены, я долго пытался проморгаться.

Что, чёрт возьми, происходит?!.. Почему меня выгнали?.. Что это за шутки такие?!..

Резь в глазах не позволила рассиживаться долго. Капель в карманах робы не оказалось, но на сегодня как раз намечался плановый осмотр на заводе, так что нужно было спешить. С глазами что-то совсем худо стало. И с умом — либо у меня, либо у них.

Еле как добравшись до подземки, я вцепился в подвижный поручень эскалатора, как в единственную опору в этом свихнувшемся мире. Слёзы застилали взор, я почти не видел ничего, только размытые силуэты.

Очередь к пропускному терминалу была длинной. Такой, что я даже начал опасаться, что опять опоздаю к началу смены. Но, к счастью, двигалась она быстрей, чем показалось вначале.