Карл Фредерик - Молитва о погибшей парамеции

- Дело в том, что парамеции в некотором смысле по-настоящему не умирают. Понимаете, когда они размножаются, то как бы разделяются пополам… - он говорил мягким, тихим и спокойным голосом, словно учитель, занимающий беседой детей, пришедших в класс раньше всех. - Это значит, что любой парамеции на самом деле много-много миллионов лет, потому что она - малюсенькая частичка оригинала, самой первой в мире парамеции.

- Ух ты! - выдохнул Ральф.

- А когда парамеция умирает, - хранитель прямо и открыто посмотрел на Алекса, - то совершенно не о чем плакать. Я имею в виду: убийство парамеции это не то, что убийство человека. - Он чуть улыбнулся и задорно подмигнул. - И наверняка для этого даже слово есть другое.

- Убивать - это плохо, - упрямо заявил Алекс. - Зачем кому-то желать смерти Парри?

Хранитель вздохнул:

- Тебе не надо было давать ей имя. - Он похлопал ладонью по столу: - Послушай, ты же убиваешь комаров, не так ли?

Алекс промолчал.

- Ну ответь, - потребовал хранитель. - Я уверен, что ты убивал комаров, например, когда выезжал с родителями на природу.

Алекс едва заметно кивнул.

- А что ты скажешь об уничтожении мух?

- Ну да, - чуть слышно ответил Алекс.

- А как насчет пауков?

- Фу, - Алекс сморщил нос. - Ненавижу пауков.

- Ладно, - продолжал хранитель, - а дома у вас, вероятно, есть мышеловки…

- Я люблю мышек.

- Тогда крысоловки.

- И крыс тоже люблю.

- Ты прекрасно понимаешь, о чем я.

- Нет, - сказал Алекс.

Следя за напряженным диалогом, Ральф вертел головой туда-сюда и на мгновение ощутил себя наблюдателем теннисного матча.

- Ладно… - Хранитель побарабанил по столу кончиками пальцев. - Спорим, ты ешь гамбургеры.

- Ага-а, - ответил Алекс с явным подозрением в голосе. «Гамбургеры! Любимая еда братишки! Один-ноль в пользу хранителя», - подумал Ральф.

- Мясо в гамбургере - это корова, - объяснил хранитель. - Ты корову не убиваешь, но прекрасно понимаешь, что кто-то другой должен это сделать.

Ральф взглянул на брата. Мальчик, казалось, глубоко задумался.

- Ладно, - согласился Алекс через некоторое время. - Может быть, не все убийства неправильные.

Хранитель, слегка улыбаясь, кивнул.

- Но, - сказал Алекс, - мне внутри кажется, прямо чувствуется, что это неправильно. Особенно если это кто-то знакомый, как Парри, например. И это очень-очень плохо.

Хранитель потер лоб, поднял глаза к потолку. Казалось, что он начинает терять терпение:

- Послушай. Я же говорил тебе. Все парамеции взаимозаменяемые, одинаковые.

- У нас в школе есть близнецы, - не сдавался Алекс, - они тоже одинаковые, но на самом деле они разные.

- Я совсем не это имел в виду, - покачал головой хранитель. - Боже мой, чем я занимаюсь! Вступил в спор, - он оглядел Алекса, - с конопатым семилеткой!

- Мне уже почти девять.

Ральф снова заметил в облике Алекса перемену: сжатые кулаки, чуть дрожащая нижняя губа - все сигнализировало об отчаянии. Он исподлобья посмотрел на хранителя:

- Перестаньте дразнить моего брата!

- Я его не дразню, - удивленно ответил тот и указал пальцем на Ральфа. - А позволь спросить, тебе-то сколько лет?

- Мне скоро двенадцать.

- Скоро двенадцать… - хранитель улыбнулся. «Как мама, - подумал Ральф, - когда думает о том, что было давно». - Но ты-то понимаешь, что я пытаюсь объяснить твоему брату?

- Нет.

Хранитель вздохнул.

- Ладно, когда вы достигнете разумного возраста, то поймете, - он встал и посмотрел на Алекса. - Все в порядке, молодой человек, - сказал он. - Теперь, когда вы успокоились, может, отправитесь домой? - Он повернулся к двери.

Вдруг Алекс с размаху стукнул кулаками по столу.

- Вы меня разозлили! - крикнул он.

Хранитель остановился и повернулся к ребятам, его лицо вытянулось от удивления.

Алекс вскочил на ноги.

Ральф тоже встал и уставился на брата: трясущиеся от ярости плечи, дрожащая губа, покрасневшие глаза, вновь наполнившиеся слезами. Он знал, что кажущееся спокойствие минуту назад было кратким затишьем между двумя бурями эмоций.

- Вы только разговаривать умеете! - крикнул Алекс на такой высокой ноте, что, казалось, звук мог расколоть стекло. - Вас не волнует, что Парри умирает! Вас ничего не волнует! И не волнует, что весь мир умирает! А мне нравится Парри! А вы плохой! Идите на войну, и пусть вас там убьют!

Ральф от удивления разинул рот. Отец никогда не позволил бы Алексу говорить так со взрослым человеком. Ральф уже почти видел, как хранитель хватает грубияна, разворачивает и шлепает по попе. Вместо этого он с озадаченным видом вернулся и сел в свое кресло. Поставил локти на стол и положил подбородок на руки, так что его глаза оказались на одном уровне с глазами стоящего напротив Алекса.