Роман Куликов - Ведьмы Погибшей Империи

Конский топот стих в отдалении, оставив после себя только густое облако пыли, оседающее ржаво-серыми волнами на придорожной, завядшей от жары траве. Из кустов, густо разросшихся рядом с дорогой, выглянуло усталое, слегка испуганное, по-детски пухлое личико. С опаской поглядев вслед ускакавшим в сторону заката всадникам, чьи зелёные мундиры из-за поднятой копытами пыли стали серо-рыжими, мальчишка лет двенадцати, явно обращаясь к кому-то, прячущемуся вместе с ним в кустах, тихо сказал:

–Всё, ускакали. Думаю, можно дальше идти.

На что ему в ответ голос, явно принадлежащий девушке, произнёс:

–Нет, Огнеслав, это уж пусть Маруша решает! Думаю, что она-то поумнее нас с тобой будет!

Спорить с этим заявлением Огнеслав не рискнул. Вместо этого он, недовольно нахмурившись, снова посмотрел по сторонам, на дорогу, почти идеально идущую с востока на запад. Сказал:

–Ну, пусть Маруша решает. Ты права, она умнее нас с тобой. Уж тебя-то, во всяком случае, точно умнее будет.

В голосе спрятавшейся девушки послышался смех, когда та ответила:

–Конечно, она меня умнее. Да и тебя, – тоже. Так что, Огнеслав, пошли, расскажем ей всё, что мы тут увидели.

И снова мальчишка не рискнул оспорить предложение девушки. Наоборот, он, тряхнув длинными, прямыми, соломенного цвета волосами, резко кивнул:

–Да, идём! И так мы тут с тобой слишком долго без толку сидим! А они тут гоняют и гоняют! И откуда только их столько взялось-то?

И на этот раз, когда девушка заговорила, в её мелодичном голосе послышались нотки откровенного веселья, что так не вязалось с той ситуацией, в которой оказались как оба этих, по сути – дитя, так и весь их народ:

–Когда вырастешь, Огнеслав, я сама тебе, может быть, расскажу, откуда именно люди-то берутся. А может, ты и сам это поймёшь. Хотя…

Поняв, что напарница замолчала сознательно, намекая на то, что ему, возможно, так и не удастся понять некоторых, вполне очевидных, вещей, Огнеслав, вспыхнув лицом, чего не смог скрыть даже толстый слой пыли, испещрённый тёмными дорожками от сбегавшего по нему пота, недовольно нахмурил выцветшие, серые от грязи, брови:

–Ну-ну! Ты, Полина, не слишком-то тут! Вообще-то, это именно меня Маруша старшим назначила!

На что девушка, названная мальчишкой Полиной, снова с усмешкой сказала:

–Ну, так что, начальный человек, мне прикажешь делать? Может, прикажешь уже нам обоим отсюда уйти? А то, кто же его знает, может, кому-нибудь из них по нужде захочется? А эти кусты, которые ты, как начальник, нам выбрал для засады, как раз для этого очень даже хорошо подходят. Так, может быть, пойдём отсюда, от греха подальше?

Ещё теснее сдвинув грязные от налипших на них пота и пыли брови, Огнеслав недовольно посмотрел на спутницу. Но, пересилив желание обругать девушку, кивнул:

–Хорошо. Пошли. Только, Поля, смотри у меня! В следующий раз я лучше с собой Карпушку возьму! Он со мной хотя бы спорить постоянно не будет!

Отвечать на это девушка ничего не стала. Но вовсе не из страха. Хотя бы потому, что никого другого, как только её и Огнеслава, Маруша послать в разведку не могла. Но, даже если бы та и захотела, то уж точно не Карпушку, мальчишку девяти лет от роду.

А всё оттого, что у старой ведьмы в распоряжении не осталось никого, кто мог бы составить Огнеславу компанию в столь ответственном деле, как разведка. По сути, Маруша предпочла бы и вовсе никого не посылать к дороге, чтобы не подвергать детей излишнему риску. Но поступить как-то иначе женщина просто напросто не могла. Ведь идти и дальше, не ведая того, что творится на тракте, было бы просто глупо. Да и риск в таком случае значительно увеличивался. Ведь в случае чего, уже не парочка детей, а все те, кто оказался на попечении старой ведьмы, оказались бы в слишком большой опасности. Поэтому-то Маруша, хотя ей этого очень и не хотелось, предпочитала рисковать лишь двумя своими подопечными, нежели всеми девятнадцатью.

На окружённой соснами поляне Полину и Огнеслава встретили их собратья по несчастью. Все семнадцать детей с Марушей во главе облегчённо выдохнули, как только юные разведчики вышли из-за медных, стремящихся ввысь, прямых, как полёт сокола, стволов.

Стараясь не улыбаться в ответ, Огнеслав приблизился к старой ведьме, сидящей в окружении наиболее младших беженцев. Мысленно отгоняя невольное сравнение с курицей, высидевшей немалый выводок беззащитно-жёлтых цыплят, мальчишка обратился к женщине с неподдельным уважением в голосе: