Песах Амнуэль - Звено в цепи

Солнечный луч отыскал в портьере щель и, будто заранее прицелившись, тонким шнуром уперся Алене в переносицу.

— Утро? — спросила она шепотом и огляделась, впервые увидев комнату при дневном свете. Вчера они пришли сюда поздно, когда уже стемнело, света не зажигали, до того были уставшими и до того им было плевать на весь мир. Где ничего не имело значения, кроме них двоих.

— Утро, — сказал Дмитрий.

— Наше первое утро вдвоем, и впереди таких утров двадцать восемь.

— Утр, а не утров, — пробормотал Дмитрий. — И вообще, утро бывает одно. Все другие — лишь повторения…

Это был удивительный день. Шашлык на костре — Дмитрий никогда не готовил его раньше, но получилось неплохо. Беготня по заросшему высокой травой лугу. Редкие грибы в рощице — поганки, наверное?

— Целый месяц такой жизни, — сказала Алена, — я сойду с ума.

— Хорошо, правда? — Дмитрий обнял ее, зарылся лицом в волосы.

Это была дача Борзова, шефа Дмитрия. «Поживите месяц у меня, — предложил Борзов. И добавил многозначительно: — Но, Дима, не забывайте о деле…»

Потом была вторая ночь, и когда Алена уснула у него на плече, Дмитрий подумал о многозначительном напоминании Борзова и о тех месяцах нервной гонки в работе, которые предшествовали предложению шефа. «Завтра, — подумал Дмитрий, — нет, уже сегодня. Я сделаю это, потому что так решено». Он лежал без сна, как и вчера, но мысли были иными. Завтра, нет, уже сегодня предстоит объяснить Алене сущность эксперимента. Алена ничего не знала о том, чем на самом деле они занимались в своей футурологической группе. Конечно, они многое рассказывали друг другу, и Дмитрий прекрасно разбирался в Алениных системах управления автоматическими станциями типа «Земля — Уран», но о своих работах он говорил вовсе не то, что было на самом деле. О главном он не рассказывал даже Алене — ждал разрешения шефа. Завтра, нет, уже сегодня…

— Аленушка, не беги так быстро!

— Сдаешься? Поцелуй меня, Димчик… Что с тобой сегодня? С утра ты какой-то… будто впередсмотрящий на мачте. Смотришь вдаль, даже меня не всегда замечаешь.

— Аленушка, ты права… Хочу тебе кое-что объяснить.

— Ты в кого-нибудь влюбился?

— Вот еще! Это связано с работой.

— А…

— Ты знаешь, чем мы занимались последние месяцы?

— Ты сто раз говорил. Стратегия познания.

— Да, так это называется в плане. Видишь ли, года два назад, еще до меня, Борзов делал с ребятами очередную обработку прогноза открытий, и получилось, что кривая резко пошла на спад…

— Какая кривая?

— Число открытий за год. Сколько существует род людской, число открытий росло. А сейчас скачком уменьшилось. Понимаешь, что это значит?

— Понимаю, что никто не делает выводов по одной точке, не попавшей на линию. Засмеют.

— По одной, конечно, но точек около сотни. Прогнозы делают по всем наукам, и везде такая же картина. Спад открытий высокого уровня замечали и раньше, но объясняли экономическими трудностями. Чтобы в наши дни делать открытия, нужны большие расходы, а деньги шли в основном на вооружение. Сейчас нет. Запасы плутония пошли в реакторы, и что же? Наука рванулась вперед?

— Чудит твой Борзов. Есть открытия, нет открытий… Нет сегодня, будут завтра. Идем купаться, Дима. И дай слово не говорить о науке. Хорошо?

— Аленушка…

— Догоняй, Димчик!

Я размышляю.

Мне нравится обозревать мой мир целиком, понимать его весь — от мельчайших частиц материи, черных странников, до величайших гигантов, далеких сверхгалактик, родившихся задолго до того, как сконденсировались из газа мои глобулы. Я все понимаю и тоскую из-за того, что понимаю все. Если бы я могло начать жизнь сначала… Странно, что я так думаю. Я ведь могу это сделать. Время обратимо, я умею обращать его, иначе я бы просто не существовало, иначе мои глобулы остались бы безжизненными газовыми облаками, потому что скорость света не беспредельна и одновременности, той одновременности, которая делает мои действия разумными, ее вовсе не существует. Я могу начать все сначала, но не хочу повторения.

Сейчас, когда моя жизнь приблизилась к пределу развития, я начинаю понимать, что мое желание начать сначала не абсурдно. Обозревая свою такую ясную во всех проявлениях Вселенную, я убеждаю себя в том, что есть, должны быть явления, которые я не могу понять, существования которых я не могу ни предположить, ни вообразить.

Я размышляю и прихожу к мысли, что во Вселенной мог образоваться и разум, созданный по иной логике, иным законам, иным критериям отбора, даже из иной материи, нежели я… Познающий мир иначе. Оба мы существуем в бесконечной Вселенной, но не знаем, не можем ничего знать друг о друге, потому что возникли из разных проявлений материи, по различным законам природы, и пути нашего, развития нигде не пересекаются. Но… Они должны пересечься! Я не хочу, чтобы было иначе. Если разум существует, чтобы познавать мир, то один-единственный разум, ограниченный из-за ограниченности действующих в нем законов природы, не может познать то, что в принципе не в состоянии обнаружить…